Представьте себе идеальный часовой механизм. Очень и очень сложный. Тысячи деталей. Представьте, что он показывает не только время, но и положение всех планет и созвездий, даты во всех известных календарях, имеет встроенный будильник, секундомеры, шагомеры и кучу всего другого, что можно реализовать с помощью шестеренок, рычагов, пружин, маятников, грузиков, противовесов и тому подобного.
И все эти функции выполняются одновременно: планеты, созвездия, стрелки, счетчики, календари. Все работает, как один цельный механизм. Здесь нет ничего отдельного — все увязано со всем. Каждая шестеренка так или иначе связана с миллионами других. Убери любую из них, или даже просто сломай один зуб на самой маленькой из шестеренок, и остановится весь механизм.
Некоторые детали больше и массивней, другие меньше и легче. Одни вращаются быстрее, другие медленнее, третьи вообще не вращаются, а только покачиваются в стороны. Одни кажутся более важными, потому что к ним непосредственно привязаны стрелки, другие кажутся почти лишними, потому что со стрелками и указателями они связаны через сотни или даже тысячи зубчатых передач.
Представили?
А теперь, внимание, вопрос: Какая деталь в этом механизме самая важная? Только не отвечайте исходя из своих поверхностных субъективных впечатлений, а хорошенько вдумайтесь в суть вопроса и природу исследуемого механизма. И помните об условиях задачи — все в этом механизме увязано со всем.
Можно поставить вопрос и иначе. С какой шестеренки начинается движение всего механизма? Умникам-технарям здесь сделаем уточнение, что механизм у нас идеальный: зазоров между зубьями нет, трение отсутствует, и все детали сделаны из несжимаемого материала. Можно ли тогда, не разбирая механизм на части, определить, какая деталь инициирует движение и работу всего механизма?
Но не отвечайте слишком быстро. Вдумайтесь и прочувствуйте. Эти вопросы довольно просты, но указывают на одну очень хитрую ловушку ума, в которую попадаются все без исключения.
Обратите внимание, что у вас сейчас одновременно вертятся на языке два ответа или, скажем так, два направления, по которым идет поиск решения. Один путь — это проторенная для ума дорожка, которая подсказывает, что у всякого часового механизма должна быть пружина — источник энергии для движения всех шестеренок. “А значит, — говорит ум, — это и есть самая главная деталь, и именно с нее начинается все движение”.
Но вместе с этим у вас может вызревать и иной ответ, от которого в уме начинает что-то искрить и дымиться. Механизм-то у нас единый, цельный и все его детали полностью взаимоувязаны. И зазоров никаких нет. А значит, мельчайший поворот одной самой маленькой шестеренки ведет к мгновенному повороту и всех остальных шестеренок. Мгновенному в самом буквальном смысле — не со скоростью света, не быстрее ее, а вообще вне понятия о скорости — одновременно!
Можно ли тогда говорить об отдельных деталях или весь механизм при таком специфическом взгляде превращается в сущности в ОДНУ деталь? Все крутится, все взаимосвязано, все происходит одновременно и абсолютно слитно. Можно ли на таких условиях говорить о причинах и следствиях? Можно ли тогда говорить о отдельности деталей?
Ум здесь кипит и сопротивляется, потому что привык все структурировать по привычной схеме — начало и конец, раньше и позже, причина и следствие. Но применимы ли подобные категории для нашего идеального механизма? Можете вы это прочувствовать? Можете вы взглянуть на этот воображаемый механизм, как на единый неделимый процесс?
Визуально мы все так же наблюдаем отдельные шестеренки и прочие детали, но можете вы их при этом увидеть как нечто единое и неделимое в своей сущности? Единый поток вещей.
Можно ли с этой точки зрения говорить о том, что какая-то шестеренка важнее, чем другая, если различие между ними только визуальное, а, в сущности, они представляют собой одно целое? Каждая из них фактически и есть целое! И, если вы уловили здесь суть, то вам должно быть ясно, что эти детали настолько едины, что сам вопрос о сравнении одной шестеренки с другой, так же абсурден, как сравнение своего носа с собственным носом. Который из них важнее? Свой или свой? Который из них первый, а какой второй?
Когда вы протягиваете руку и включаете свет, почему это происходит? Потому что ВЫ захотели включить свет? Или, быть может, потому, что лампочка сама захотела включиться? Или, может, это единый процесс, в котором причины и следствия, начало и конец — это лишь условная видимость, тогда как в сущности происходит единый цельный акт включения света. Никто его не инициировал, не было никакой конкретной причины, не было никакого следствия, не было вопроса и не было никакого решения. Был только один цельный и неделимый акт, который неразрывно связан со всей остальной вселенской механикой одновременно.
Можете такое представить? Комета в самой дальней от нас наблюдаемой галактике принимает участие в том, что вы сейчас читаете этот текст. Шестеренки в вашем мозгу, пружины в ваших мотивах и эмоциях, рычаги и противовесы в ваших суждениях тотально и непреодолимо увязаны с движением песчинок во время урагана на какой-нибудь еще не открытой планете.
То, что вы делаете прямо сейчас, — это не ваша личная отдельная воля. То, что вы воспринимаете, как «свои желания», — это не более чем шестеренки единого механизма. И на одной из них написано — «Это мое собственное, личное и произвольное желание! Взял и захотел!» А рядом вращается другая шестеренка с надписью: «Я точно знаю, что это так!» А когда у вас сейчас возникает следующая «ваша» мысль, то и она тоже не более чем шестеренка вращающаяся в общем танце со всеми остальными шестеренками Вселенной. У кого-то крутанется шестеренка с надписью «Да, так и есть!», у кого-то другая: «Что за чушь! Я не шестеренка!»
Вот и подумайте теперь, что из себя представляет тот визуально отдельный и легко узнаваемый набор шестеренок, который вы каждый день видите в зеркале. Может ли у этого набора шестеренок быть своя собственная воля? Может ли шестеренка выскользнуть из общей механики и хотя бы на один зуб перескочить по собственному разумению? Ну и вообще… раз уж мы так далеко зашли: есть ли у этих шестеренок какое-либо свое собственное разумение?
Вот примерно так и выглядит ответ на вопрос, который много раз звучал в комментариях: каким видится мир, когда удается взглянуть на него за пределами ума? Когда ум останавливается, становится видна цельность и непрерывность, лежащая в основе всех вещей. И вместе с этим происходит неизбежный крах такой принципиальной иллюзии, как вера в свое отдельное «Я». И происходит это не на интеллектуальном или эмоционально-метафорическом уровне, а как абсолютно непосредственный опыт вне всяких слов и суждений.
Но никакой великой драмы и никаких перемен в том смысле, в котором их мог бы ожидать обусловленный ум. Часовой механизм работает, шестеренки вертятся — все как всегда. Никто не освобождается от собственной механистичности, вместо этого происходит освобождение от самого себя — той иллюзорной сущности, которая и не позволяла увидеть монолитное единство бытия.
Тем не менее, перемены есть. Образно говоря, все шестеренки начинают вращаться в обратном направлении, а все туго затянутые ранее пружины постепенно отпускаются и расслабляются. Но и это тоже большая условность, в которой есть смысл только при ясном понимании того, что эта смена направления происходит не вопреки вселенскому механизму, а как результат его неумолимого функционирования. Одна фаза в работе механизма сменяется другой, но суть остается прежней: как был механизм набором шестеренок, пружин и рычагов, так он им и остался.
Нужно вам такое «просветление»?
P. S.
Благодарность за поддержку: Ляхову Константину и еще трем анонимным хорошим людям.
Comments are closed.