Сделанные в СССР

 Вообще эта тема заслуживает отдельного исследования, и результаты его могут оказаться очень даже любопытными. Кто сейчас учится на психолога и думает, на какую тему писать диплом, берите на вооружение — это будет гораздо увлекательнее и полезнее, чем очередное какое-нибудь исследование семейных отношений.

Работа психолога всегда опирается на его личный жизненный опыт. Во всяком случае, если он не хочет прослыть болтуном-теоретиком, чьи слова красиво звучат, но не достигают цели. И это сильно ограничивает область применения каждого отдельного психолога: как бы ни хотелось быть мастером на все руки и иметь ответы на все вопросы, из соображений профессиональной ответственности приходится признавать, что ответы в арсенале есть далеко не все.

Один из вопросов, на которые нет ответа лично у меня, это поиск «своего» занятия в жизни — увлечения или профессиональной сферы деятельности, в которую человеку стоило бы вложить свои силы и время. Причем так, чтобы она соответствовала ему по духу и раскрывала его индивидуальный потенциал, одобрялась обществом, и приносила приемлемый доход.

Выбор своего места в человеческой песочнице — это то, о чем я не знаю ровным счетом ничего. И не потому, что я сам его не нашел, а именно потому, что нашел, и нашел слишком рано и слишком легко. Я не проходил через все эти терзания и растерянность, мне абсолютно незнакомо это чувство непонимания, куда и к чему приложить себя в этой жизни. Поэтому мне нечего сказать тем, кто всерьез сталкивается с такими вопросами: только какие-то самые общие соображения, от которых, на деле, мало проку.

И точно так же мне нечего сказать тем, кто не умеет философски относиться к своей работе и все время страдает от того, что она нелюбимая, неидеальная, коллектив не тот, зарплата низкая и тому подобное. В те времена, в которые я вырос, подобные капризы были непозволительной роскошью. Человека с детства приучали к тому, что в жизни придется работать и работа, вероятно, не будет пределом мечтаний — это будет просто работа, которую нужно исправно выполнять. И только, если очень сильно повезет, можно будет ее полюбить и по-настоящему в ней реализоваться.

Но дети, родившиеся всего на десять лет позже, получили уже совершенно иную установку — для них выбор профессии вдруг стал предметом каприза. Не я для работы, а работа для меня. Осознание необходимости выполнять какие-то общественно значимые задачи независимо от личного «хочу» или «не хочу» выветрилось из голов вместе со всей советской идеологией. И ничего другого там в головах не осталось — один только ветер.

В стесненных обстоятельствах и в тепличных условиях психика развивается очень по-разному. Дети, получившие первичную психологическую закалку в доперестроечные времена, воспринимали развал СССР и крах идеологии как существенную перемену в том, к чему они уже успели привыкнуть и на чем были воспитаны. А дети, родившиеся лишь немногим позже, оказались в ситуации, когда именно процесс развала и связанный с ним хаос стал их воспитанием и лег в основу их мироощущения.

Одни получили ценный урок, что старое и привычное иногда нуждается во встряске и пересмотре, другие еще не успели приобрести какой бы то ни было устойчивый фундамент, который можно было бы проверить на прочность революционными переменами, вместо этого сама революция стала их фундаментом. Представьте, насколько это иное восприятие жизни!

“Дети перестройки” — это наше потерянное поколение, и это не лечится. Старая советская идеология в них поселиться еще не успела, а новая — рыночно-капиталистическая — на тот момент еще не была сформирована. Отсутствие каких-либо внятных ценностных ориентиров, с одной стороны, дает им свободу, а с другой… это совсем не та свобода, которую человек обретает вырвавшись из оков, — это свобода человека, который в оковах никогда не был.

Одно дело — вырасти в рамках жесткой идеологии, а затем повзрослеть, осознать условность установленных границ и, преодолев свой страх перед красными флажками, обрести себя. И совсем другое — с первых же лет сознательной жизни оказаться в чистом поле, без каких-либо границ, внятных ориентиров и идеологии вообще. Вроде бы и свобода, но такая, что делает жизнь сложнее, а не проще.

Пройти через “мясорубку идеологического промывания мозгов” и выжить, не утратив самого себя, — это совсем не то же самое, чтобы эту мясорубку миновать вовсе. Закалка и ее отсутствие. Хотя, с другой стороны, можно сказать, что хаос тех странных времен — это и есть закалка перестроечного поколения. Но эта закалка дает совершенно иной психический рисунок. То, что легко и естественно дается людям доперестроечных времен, может быть тяжело и не очевидно для тех, кому пришлось выживать в условиях чрезмерной свободы.

Тотальная свобода не облегчает выбора — она его многократно усложняет. Возможно, именно это создает эффект общей жизненной неприкаянности и неспособности найти свое место в жизни, которое свойственно многим сегодняшним тридцатилетним. Слишком большая широта выбора, слишком много возможностей, слишком много перспектив — вот их основная схватка. Их враг — не клетка, а свобода. И для них, по логике вещей, нужен другой психолог — тот, что выдержал испытание свободой и устоял, а не тот, что был выращен в клетке и хорошо умеет ее ломать.

Одним людям нужно освобождение от клетки, другим — от свободы. Одним нужно учиться выходить за рамки, другим — эти рамки себе устанавливать. И многие психологи этого не понимают. Нельзя «вылечить» дерево, выросшее на каменистом продуваемом всеми ветрами склоне. Его перекрученный ствол, сухие ветки и редкая листва — это не болезнь, а закономерная реакция на условия обитания. Здесь нечего лечить! Сравнивать его с деревом, растущим в ухоженном городском парке нет никакого смысла. Но именно эта ошибка совершается непростительно часто: люди обращаются к психологу за тем, чтобы переделать то, что переделать невозможно и не нужно. А психологи слишком часто становятся заложниками своих собственных искажений и, принимая отличия за симптом, начинают перекраивать клиентов по своему образу и подобию.

У каждого человека своя “прошивка”, соответствующая духу времени, в котором он был рожден и проходил первоначальную огранку. И, как у всякой “прошивки”, в ней всегда есть свои сильные и слабые стороны — подтягиваешь одно, проседает что-то другое. Но никакой универсальной программы, которую можно было бы “закачать” в каждого человека, не существует — каждому, в конечном счете, приходится иметь дело именно с тем, что ему досталось от рождения.

Поэтому, оглядываясь и сравнивая себя с человеком другого возраста, не забудьте сделать поправку на то, что у него, вероятно, заведомо другая “прошивка”, и то, что хорошо для него, может не быть таковым для вас. Особенно, если вы выросли во времена великих перемен, когда даже 5 лет разницы в возрасте достаточно, чтобы отметить фундаментальные различия в психике. Научиться друг у друга чему-то можно, но равняться будет большой ошибкой.

Люди разные — это очевидная истина. Но если раньше эти различия прослеживались на уровне поколений, когда детей сравнивали с их родителями и обнаруживали существенную разницу в их мировоззрении, то нам (не)повезло жить в такие времена, когда такая же степень различия прослеживается у людей, рожденных в рамках одного десятилетия.

И это в очередной раз ставит ребром вопрос о том, что полагаться и ориентироваться можно только на самих себя. Никто, кроме вас самих, не знает, как вам жить. Поэтому всех, кто лезет с советами и нравоучениями, можно смело посылать лесом: они находятся ровно в том же самом положении, что и вы, и ничем существенным помочь не способны. Жизнь — это чисто личная ответственность, и никто не скажет вам, как с ней справиться. Так или иначе, только вам решать, как ее прожить и на что ее потратить, и только вам расхлебывать последствия своих решений.

Живите осознанно!