Итак, ровно год назад в первых числах февраля безо всякого предупреждения и на удивление буднично случилось то самое открытие, о котором до этого было лишь множество наивных фантазий и безнадежных мечтаний. Пробуждение, освобождение, осознание природы вещей — называйте как хотите.
Поначалу не вполне понятно было, что вообще происходит: с одной стороны, случился совершенно очевидный сдвиг сознания, переворачивающий вверх дном все привычные представления о себе и о жизни, с другой — суть и содержание этого сдвига абсолютно не соответствовали имевшимся у меня представлениям о том, как именно и что именно при этом происходит.
Оглядываясь назад, можно с точностью до секунды назвать тот самый миг, когда все перевернулось, но в тот момент казалось, что это всего лишь еще одно проходное осознание, коих в многолетней психологической работе было очень и очень много. Никакого фейерверка — просто одномоментное, окончательное и бесповоротное распознавание границ ума и того, как мысли подменяют собой реальность.
Образно говоря, этот миг открытия подобен ситуации, когда в ваших руках запутанный клубок ниток, который вы вертите с разных сторон уже долгие годы, а потом — уже утратив надежду и продолжая его вертеть в руках чисто механически — вдруг наконец-то обнаруживаете свободный кончик нитки. Весь клубок от этого одним махом не распутывается, но теперь это уже вопрос времени и терпения. Казавшаяся неразрешимой загадка теперь решена.
Метафора эта, конечно же, очень условная. Она указывает не на суть ключевого открытия, а на то, что в момент осознания мир умственных представлений не рушится целиком и полностью, но в то же самое время именно здесь ему наступает конец… нужно только время для того, чтобы накопленный за всю долгую жизнь ворох ниток был постепенно распутан.
Так вот, когда кончик нитки впервые нащупался, это еще не осознавалось как конец всех поисков. То ли от усталости, то ли от ложных ожиданий, то ли от недоверия к тому, что ответ действительно мог быть найден таким ленивым и бестолковым болваном, дерганья и сомнения еще некоторое время продолжались с прежней интенсивностью. Дверь уже была открыта, но далеко не сразу это стало очевидным.
У меня этот процесс занял где-то с полгода. Все это время сохранялось острое недоверие к тому, что произошло. Но после множества проверок на вшивость и общения с теми, кто прошел через аналогичное осознание, все как-то улеглось и успокоилось. Чем бы ни было то, что случилось, всем вопросам и поискам конец — остается только сама жизнь, какая она есть, а не какой она казалась раньше по чистому недоразумению.
Что обо всем об этом можно сказать в итоге?
10 фактов о просветлении
Во-первых, самая главная «благая весть»: пробуждение действительно возможно! И это не такое диковинное явление, каковым оно кажется заочно. Это не сказка, не миф и не замануха для наивной паствы. В сущности это естественный и закономерный этап развития сознания, когда словесный мыслительный поток перестает зачаровывать и перекрывать собой все поле зрения. Когда это случается, становится очевидным, что нет и никогда не было ничего, кроме Дао — непрерывного, неразрывного, безграничного и беспредельного потока бытия. Можно звать это Богом, Любовью, Тотальностью, Дао — это все синонимы. И этот поток — единственное, что вообще Есть, и о чем известно абсолютно достоверно. Все остальное — лишь домыслы ума.
Во-вторых, пробуждение — это очень просто и само по себе не требует никакой многолетней практики. Сколько времени требуется, чтобы посмотреть в зеркало и узнать себя в отражении? Одно мгновение! Нужно ли для этого быть прокачанным супер уравновешенным и осознанным йогом или воином? Нет, не нужно! Однако иногда проходят долгие годы, прежде чем человек удосужится, простите, вынуть голову из задницы и обнаружить себя внутри идеально отполированного зеркального шара, где ничего иного, кроме своего собственного отражения он никогда и не видел, и лишь по нелепой ошибке принимал свое отражение за некий «внешний мир».
В-третьих, пробуждение не имеет отношения к тому, что принято считать духовностью. Никакая добродетельность, никакая праведность и никакая нравственность не ведут к тому, чтобы вырваться за пределы ума. Едите вы мясо или нет, изображаете ли вы сострадание ко всем живым существам или нет — это не имеет никакого значения. Фактически, чем более духовно вы выглядите, и чем больше духовного антуража в вашей жизни, тем дальше вы от цели. Вера в ценность духовного образа жизни — это огромная ошибка, возникшая по принципу испорченного телефона. Чтобы пробудиться, нужно пробудиться, а не изображать из себя пробужденного.
В-пятых, нирвана — не то, чем кажется. Ожидания того, что вместе с пробуждением все жизненные проблемы решатся одним махом, и начнется какая-то новая чудесная и блаженная жизнь, не соответствуют действительности. Об этом недавно была отдельная статья про покой за пределами беспокойства. Драматический сюжет индивидуального бытия продолжается несмотря ни на что. И если вы умирали от смертельной болезни до пробуждения, то никакой ремиссии не случится. Исчезнет только вера в то, что болезнь и смерть являются проблемой.
В-шестых, «просветление» как окончательное освобождение от пут ума и выход за пределы привычной картины мира не тождественно «пробуждению». Распознавание природы вещей и обнаружение кончика нитки, с которого начинается распутывание клубка иллюзий, — это лишь отправная точка, то, с чего «просветлевание» только начинается. До этого момента человек спит и никуда не двигается, даже если при этом взбирается на самую вершину мира. После этого момента сон заканчивается и постепенно — вероятно, в течение многих лет — превращается в далекое и смутное воспоминание о прежней жизни.
В-седьмых, когда говорят, что между пробужденным и спящим нет никакой разницы, что все люди в равной степени Будды, это не шутка и не иносказание. Все так и есть. Никто и никогда не становится Буддой, но иногда случается так, что человек со всей ясностью и очевидностью обнаруживает, что всегда был Буддой и не мог им не быть. И это автоматически означает, что все вокруг тоже абсолютно безупречные Будды, без каких-либо исключений. И в этом смысле, пробуждение не имеет такого уж большого значения. Это просто любопытное открытие, которое в сущности ничего не меняет: на гвоздь его не повесишь и денег с его помощью не заработаешь.
В-восьмых, пробуждение требует очень серьезных усилий. Если после знакомства с адвайтой у вас сложилось впечатление, что личные усилия мешают пробуждению, то вы все неправильно поняли. Сколько бы вы ни пытались прекратить усилия, все это будет лишь еще одним личным усилием. Прекратить их невозможно. Однако, можно присмотреться внимательнее и обнаружить, что никаких личных усилий никогда не было. Соответственно, рекомендацию о прекращении усилий следует понимать чуть иначе — как призыв к распознаванию иллюзии личных усилий, а не прямую блокировку того, что ими кажется. С субъективной же точки зрения, пробуждению предшествуют очень даже существенные «личные усилия»: только предельная концентрация ума и сознания в одной точке способна проломить скорлупу заблуждений.
В-девятых, обычная психология действующая в рамках сновидения — полезная штука! Более того, пробуждение само по себе не решает проблему личностных дрязг, и именно застарелые личностные напряги втягивают человека обратно в сюжет сновидения после того, как он уже было проснулся. И в этом плане психология предлагает отличный инструментарий для преодоления невротических напряжений и вытаскивания головы из известного места. И, как оказалось, после пробуждения психологическая работа своей актуальности ничуть не утрачивает, хотя и меняет некоторым образом свою направленность.
В-десятых, все вышеперечисленные тезисы имеют смысл только с очень узкой точки зрения, по отдельности отражая лишь вырванные из общего контекста аспекты процесса и феномена пробуждения. В абсолютном же смысле говорить здесь абсолютно не о чем, потому что происходит только то, что происходит. И если что-то вообще происходит, оно всегда происходит именно так, как должно происходить. Если человек спит, значит должен спать. Если заблуждается, значит должен заблуждаться. Если просыпается, значит должен проснуться. Да и это тоже полнейшая условность, потому что в конечном счете нет никакого отдельного человека и его долга. Есть только бесконечное безграничное бытие, в котором «отдельный человек» является лишь видимостью — завитком узора на непрерывно изменяющейся картине.
Стоило ли оно того?
Черт возьми, да! Но только не в том смысле, что каждый обязан это срочно попробовать. Пока ребенок еще не наигрался, тащить его силком из парка аттракционов, объясняя, что настоящая жизнь начинается за его воротами — это совершенно глупое и бессмысленное занятие.
Вот, когда все развлечения ему наскучат и все аттракционы перестанут быть такими уж привлекательными, тогда выход из парка в реальную жизнь начнет казаться действительно интересным предприятием.
И только с этой позиции, когда прежние игры уже утратили смысл, можно с уверенностью сказать, что оно того стоило. Однако, здесь обнаруживается некоторый парадокс, потому что никакой «реальной жизни» за воротами, оказывается, нет. Это очень сложно объяснить, но представьте, что Нео, проснувшись от Матрицы, не попал в суровый и мрачный «реальный мир», а обнаружил, что он сам и есть Матрица, и ничего другого больше нет — только вечный сон, в котором раскрывается бесконечный творческий потенциал бытия.
Никто Матрицу не создавал, никто ею не управляет, никто в ней не живет и никто из нее не освобождается. Есть только сам по себе процесс бытия, раскрывающийся в том, что мы привыкли наблюдать как привычный мир. И Нео в этом мире — лишь еще одна видимость, выдуманный персонаж, не имеющий своей собственной сердцевины, — всего лишь еще один завиток всеобщего узора. Но… все это лирика. А что на практике?
Стала ли жизнь принципиально другой?
Решились ли какие-то старые проблемы?
Что вообще изменилось?
Для стороннего не очень внимательного наблюдателя изменения практически незаметны. Тот же человек бродит туда-сюда, делает те же самые вещи, что и всегда, говорит о себе в первом лице и откликается на то же самое имя. Ничего особенного. Единственная перемена на тот момент, когда эмоциональный всплеск от случившегося осознания уже улегся, — это чуть большая расслабленность и невозмутимость и, может быть, чуть большая терпимость ко всему вокруг.
Но есть и обратная сторона, поскольку вновь обретенная терпимость касается и тех реакций, которые раньше подавлялись и блокировались из-за их социальной непривлекательности. Теперь же эти реакции выходят на поверхность проще и ярче, поскольку исчез мотив их особенно сдерживать. И для стороннего наблюдателя это может выглядеть как, наоборот, проявление острой нетерпимости или обострение невроза.
Больше снаружи ничего не видно. Нимб над головой не светится, глубокая мудрость в глазах не читается, ходить сквозь стены и превращать воду в вино все так же не получается. Общей напряженности меньше, но не настолько, чтобы это было отчетливо заметно. Содержание речей несколько меняется, и в ответ на некоторые простые вопросы порой случаются довольно странные ответы, или просто зависания и растерянность. Но все это тоже в пределах нормы — все можно легко списать на то, что человек маленько не в себе. Еще немного чудит память: даже самые недавние разговоры и события очень легко вылетают из головы, но и это не в патологических масштабах, а в форме некоторой общей рассеянности.
Образ жизни, пищевые пристрастия, биологические ритмы, уровень энергии, здоровье — ничего не изменилось. Дела делаются как и раньше — был ленивым, ленивым и остался. Откладывал все на последний момент, откладываю и дальше. Все системы и поведенческие алгоритмы действуют как и раньше. Все индивидуальные склонности и тенденции остались без особых изменений.
Что же тогда изменилось? Сложно сказать. Бывают моменты, когда кажется, что не изменилось вообще ничего. Именно это и порождало больше всего сомнений на начальном этапе. Личностное восприятие, которое в момент осознания дало основательную трещину, работает практически так же, как обычно. Все вокруг продолжает восприниматься и описываться через призму индивидуального «Я». Однако в этот процесс теперь постоянно вклинивается твердое знание того, что это самое «Я» существует только в качестве абстрактной концепции, а не отдельной самостоятельной сущности.
Иногда это знание в большей степени на поверхности, иногда словно бы отступает на второй план и почти полностью теряется. Когда оно находится где-то на самой грани осознания, возникшая мысль «Мне плохо», воспринимается очень лично и близко к сердцу, как будто мне действительно плохо. «Плохость» ощущается всей шкурой как самое непосредственное переживание. Но потом знание о природе вещей всплывает, и все это волшебство с непосредственным переживанием плохого состояния в одно мгновение рассеивается, не оставляя после себя ни того, кому плохо, ни самой этой «плохости». Остается лишь отчетливо видимая мысль содержащая два бессмысленных ярлыка «мне» и «плохо». И если «плохо» еще хоть как-то связано с имеющимися в данный момент переживаниями, то «мне» — это вообще чистая абстракция.
Такое двоякое восприятие, когда, с одной стороны, общая картина реальности остается неизменной и все еще сильно заряжена эмоциональной энергией, а с другой — есть абсолютно точное знание того, что эта реальность со всей ее драмой целиком и полностью сплетена из мыслей, приводит к парадоксальному положению одновременного искреннего участия и в то же самое время полной безучастности ко всему происходящему.
Вероятно, это та самая контролируемая глупость, о которой говорит Кастанеда. Только не в том смысле, в котором ее можно было бы искусственно практиковать, а как непосредственная констатация происходящего само собой. Вовлеченность в события сосуществует теперь с полной отстраненностью и невключенностью во все происходящее. Или, как это описала одна из участниц курса Поиски себя: «Теперь вот сижу в позе лотоса где угодно… проблем никаких нет, какая-то часть меня всё время находится в спокойном состоянии, а при этом тело носится, бесится, может орать, визжать, создавать проблемы и решать проблемы, но в то же самое время я всё время нахожусь в позе лотоса».
Иногда, тем не менее, случаются практически полные затмения, когда привычное сновидение жизни целиком и полностью захватывает внимание и втягивает в новые повороты сюжета. Происходит это там, где накоплено большое количество эмоциональной энергии: не прожитая до конца боль, страхи, которые всю жизнь ходили по пятам, сильные, еще не прогоревшие желания, глубокие архетипические тенденции. Но в любом случае все это теперь переживается мягче, с меньшей драмой — осознание природы вещей теперь работает как предохранительный клапан, по необходимости стравливая эмоциональное давление.
Из более глубоких и в то же время более тонких изменений — это постепенное размывание границ сна и реальности. Но происходит это не совсем так, как оно ожидалось раньше. Ночной сон и дневное бодрствование все так же четко разделены и сопровождаются в уме привычными ярлыками: “сон” и “реальность”. Но сами эти ярлыки словно бы утрачивают плотность, и теперь от одного того, что на привычной картинке, поставляемой органами чувств висит бирка «реальность», картинка эта не обретает автоматически вкус реальности. То есть все, как всегда: та же картинка и та же подпись на ней — но прежнего доверия этой подписи больше нет. Есть только сама картинка… точно такая же, как картинка в ночном сновидении, на которой стоит такая же ничего не значащая пометка «сон».
Это не приводит к тому, чтобы нельзя было бы ответить, сплю я сейчас или бодрствую. Ответ в виде возникающей в уме соответствующей мысли всегда есть и всегда на поверхности. Но этот ответ больше не вызывает, как раньше, абсолютного доверия, не зачаровывает и потому не затмевает собой фактическое восприятие текущего момента, как чего-то в своей сущности находящегося за пределами понятий о сне и бодрствовании. Не сон и не реальность, а то, что есть само по себе и до всяких слов.
Вот этот вот процесс отлипания слов от того, к чему они всю жизнь были накрепко приклеены, — это и есть постепенное распутывание клубка. И на сегодняшний день этот процесс пока в самом своем начале. Иногда это расцепление происходит мягко и само собой, иногда приходится с некоторым усилием на этом специально фокусироваться, иногда это совсем не получается, но в любом случае процесс идет, и чем дальше, тем заметнее.
Что все это дает в итоге? Ничего такого особенного. Все мы вместе находимся в одном и том же парке развлечений, только большая часть посетителей убеждены, что весь смысл их жизни состоит в том, чтобы оказаться на вершине вон того колеса обозрения или выбить максимум очков вон в том тире, или сильнее всех раскачаться вон на тех качелях… и если им это не удастся, то жизнь будет прожита зря, и они будут виноваты, что неправильно ею распорядились. А есть относительно узкая группа людей, которые бродят по этому же парку и участвуют в тех же самых аттракционах, но при этом они точно знают, что все это именно парк развлечений, а не вселенское судилище.
И эти люди, осознавшие суть и содержание жизни, относятся легко и безмятежно ко всем ее радостям и тяготам. Победил в игре — хорошо. Проиграл — тоже неплохо. Все чепуха, ничто не имеет значения, и все хорошо таким, какое оно есть. И наконец-то все можно. Наконец-то больше не нужно никем становиться. Наконец-то больше не нужно ничего достигать. И именно поэтому, наконец-то, ко всем своим прежним занятиям можно отнестись, как всего лишь к любимым играм, и, если того захочется, начать по-настоящему учиться в них играть и выигрывать.
Только здесь и начинается настоящая жизнь в том смысле, в котором об этом всегда мечталось: быть собой и проживать свою жизнь свободно и безоглядно, без стоящих над душой ожиданий и требований, без стыда и вины за свою природу, за свои желания и предпочтения, без необходимости стать лучше и без страха перед страшным судом в конце пути. Просто вольная безмятежная жизнь в великолепном парке аттракционов. И даже смерть здесь не имеет никакого значения, как не имеет значения надпись «Конец фильма» по завершении киносеанса.
Стоит оно того?
Для вас…
P. S.
Упущенное «в-четвертых» читать здесь.
