Вся современная психология началась с открытия, что человек изнутри может быть совсем не таким, каков он снаружи. Ведь плохо осознаваемые мотивы, желания, надежды и тенденции влияют на поведение человека куда сильнее, чем это можно было бы представить. Вера в то, что сознательный контроль способен преодолеть внутренние течения и действовать им наперекор, на практике абсолютно не состоятельна: внутреннее и глубинное всегда оказывается сильнее и всегда побеждает, поскольку именно внутреннее является фундаментом для внешнего, а не наоборот. И именно внутреннее наполнение характеризует человека наиболее точно. Как бы кто ни пытался изобразить из себя нечто иное, какую бы сказку о самом себе ни рассказывал, он всегда остается тем, кто он есть изнутри.
добро и зло
Например, добропорядочный гражданин, ни разу еще не преступивший общепринятых границ приличия, обнаруживает, что ему странным образом нравятся сцены насилия в фильмах ужасов. Что это о нем говорит? Вероятно, то, что в нем есть какая-то встроенная предрасположенность к жестокости. Быть может, он никогда не реализует ее в полной мере, но соответствующая тенденция в нем точно есть.
А что, если сцены насилия вызывают в нем глубокое отвращение и бурное осуждение? Говорит ли это о том, что этот человек в душе добр и именно поэтому в нем возникает столь острый протест против жестокости? Вообще-то нет, не говорит. Это указывает лишь на наличие серьезного внутреннего конфликта, который не мог бы возникнуть, если бы в человеке не было все той же встроенной тенденции к жестокости, которую он вынужден держать под контролем с помощью жесткого осуждения. В конце концов, критерием наличия той или иной предрасположенности служит не направленность эмоциональной реакции, а сам факт ее возникновения.
И кто же он тогда? Добрый человек, потому что старается держать себя в руках? Или все-таки злодей, потому что в нем есть то, из-за чего вообще приходится себя сдерживать? Разве не тот по-настоящему добр, у кого вообще нет злых импульсов? Не всякое ружье стреляет, но всякое ружье — это устройство, созданное стрелять. И если оно так ни разу и не выстрелило, перестает ли оно быть орудием разрушения? И если злой человек никогда никого не обидел (так не бывает, но допустим), можно ли считать его добрым?
Тут, конечно, есть о чем подискутировать, но давайте пока остановимся на том, что внутренние предпочтения и предрасположенности имеют место быть и не могут быть вынесены за скобки даже в том случае, если проявляют себя крайне редко. И даже если человек умудряется всю жизнь держать себя в руках, это ничего не меняет в том, кто он есть на самом деле.
Но если отложить в сторону подавленные и плохо осознаваемые тенденции, картина остается той же самой: человека лучше всего характеризуют его желания и предпочтения. Именно в них раскрывается суть каждой отдельной человеческой души. Человек есть то, что чего он желает. А уж осознает он при этом свои желания или нет, не столь важно.
Если человеку нравятся азартные игры, что это говорит о его характере? Вероятно, то, что ему нравится риск и острые ощущения. А что, если он не может против них устоять и просаживает в игорных залах зарплату за зарплатой? Вероятно, это тоже что-то о нем говорит, например, об иррациональной надежде на чудо и общей инфантильности его сознания.
Из каждого большого и маленького желания можно сделать какой-то вывод о внутренних приоритетах человека, его мотивах и тенденциях. Чтобы человеку что-то нравилось, чтобы он чего-то сильно хотел, в нем должна быть заложена соответствующая не до конца реализованная тенденция. И если уж человеку что-то нравится, значит, что-то в нем резонирует с предметом симпатии — что-то такое, что рвется из него наружу и ищет своей реализации.
Так для кого же наряжаются женщины?
Женщины часто успокаивают себя тем, что стараются хорошо выглядеть не для мужчин, а для самих себя. «Побалуйте себя!» — советуют модные журналы. И это, конечно, здорово, но чьими глазами женщины на себя при этом смотрят? И приводя себя в порядок, на чей вкус они себя оценивают: мужской или женский? И даже, когда женщина наряжается вроде бы для себя, не является ли критерием привлекательности то, будут на ней задерживаться мужские взгляды, или нет?
А теперь включаем логику. (1) Очень похоже на то, что женщины наряжаются именно для мужчин, (2) делают они это постоянно, (3) делают повсеместно и (4) это всегда было частью человеческой культуры. Что бы все это значило?
Вероятно то, что это работает! Женщины хотят быть привлекательными для мужчин и делают именно то, что всякий раз срабатывает. Они предъявляют мужчинам не силу, ум и жесткий характер, а именно то, на что они так беспомощно падки — свою женственность. И это действительно срабатывает! Мужчины безнадежно ведутся на женскую красоту, чувствительность, душевность и сексуальность, и совершенно естественно, что женщины все время используют именно этот рычаг.
сила и слабость
А что говорит о мужчинах тот факт, что женственность имеет над ними такую непреодолимую власть? Ровно то же самое, что можно сказать о людях, склонных к любой другой форме зависимости: где-то в в глубине своей души мужчины имеют встроенную предрасположенность к этой самой женственности и, вероятно, даже обладают некоторыми ее атрибутами.
Душа мужчины — женщина. И чем более груб и брутален мужик снаружи, тем более слаб, раним и женственен он изнутри. Мужчинам так нравятся женщины, потому что они наполовину женщины — на ту самую половину, которая не получила должного развития в силу физиологических особенностей и социальных стереотипов.
Мужчины сильны телом и умом, но безнадежно слабы душой и сердцем. И в этом не было бы никакой проблемы, если бы они не становились заложниками тех самых стереотипов и не ожидали суровой мужественности и от своей души тоже. Требуя от своей психики жесткой рациональности, мужчины все время оказываются у разбитого корыта, когда их душа вновь и вновь демонстрирует иррациональную мягкость. Мужское чувство неуверенности в себе всегда содержит в своей основе именно этот элемент — обнаружение в самом центре своей сущности ранимого чувствительного ядра, которое так возмутительно не соответствует общепринятым представлениям о мужском характере.
Физическая сила мужчин неизбежно компенсируется их психологической слабостью. И хотя это не вполне очевидно с первого взгляда, женщины всегда были и всегда будут сильнее мужчин в психологическом плане. Сила, трезвость и разум, свойственные мужчинам на внешнем физическом уровне, характерны для женщин именно там, где мужчины слабее всего — на уровне души и сердца.
И в этом всем нет ничего плохого: так устроен мир, и это весьма забавно. Мужчины кичатся своей силой, будучи слабыми изнутри, а женщины прикидываются слабыми, будучи сильными психологически. Где здесь истинная сила и истинная слабость, думайте сами.
Так или иначе, именно в этом балансе можно увидеть всю красоту и игривую иронию бытия. Не существует силы без слабости и не бывает слабости без силы. Нужно ли что-нибудь менять в том, что устроено столь красиво и гармонично? Менять, вероятно, нет… а вот осознать и перестать с этим бороться смысл точно есть — очереди к психологам от этого стали бы заметно короче.
Мужчинам стоило бы восстановить связь с чувствительной «женской» стороной самих себя. Но обычно здесь возникает страх утратить свою мужественность и, чего доброго, сексуальную ориентацию. В действительности же никакой такой опасности нет: признав свои слабости и перестав бороться с собственной глубинной ранимостью и иррациональностью, мужчина становится только сильнее… в том числе, и в глазах женщин, ради которых он наряжается в свои доспехи.
