Психология, в том виде, в каком она сегодня широко представлена на рынке социальных услуг, является инструментом внутреннего саморегулирования общества. Она шлифует сколы и трещины в индивидуальной психике, которые мешают человеку «социально адаптироваться», а стало быть, мешают и всему обществу.
Такая психология служит интересам общесоциального, а значит и государственного, блага… что автоматически подразумевает игнорирование блага индивидуального. А для маскировки этой небольшой неувязки используется простой, но эффективный, маневр — людей с самого детства приучают считать интересы большинства, интересы социума своими собственными.
Мало-по-малу, и вот уже молодой человек радеет за социальные и государственные ценности, искренне и безо всякого внешнего принуждения следует нравственному закону, печется о своих ближних, защищает слабых, и… если все это по счастливому стечению обстоятельств не вызывает у него психоза, проживает и заканчивает жизнь уверенным, что он все сделал правильно, а значит должен считать себя счастливым.
Это идеальный вариант — тот, которого социум и стремится достичь. Но на практике психика часто оказывается не такой податливой штукой — она сопротивляется тому, что всякий аспект жизнедеятельности строго регламентируется воспитанием. Душа требует своего, требует выполнения той биологической и психологической программы, которая заложена в человека еще прежде всякой социальности.
[[Продолжение — снова о смысле и счастье]]((Которое счастье вам ближе?))
Ранее, мы уже рассматривали вопрос счастья с разных сторон и, продолжая тот разговор, можно сказать, что счастье — в исполнении своего предназначения. «Делай, что должен, реализуй себя, пожинай плоды» — в этом смысл жизни, а в искреннем следовании этому смыслу — счастье. Красиво и просто, да?
Но остается ключевой вопрос — о каком предназначении мы говорим? О социальном или «божественном»? — Это я так ловко одним словом объединил биологию, физиологию и психологию, как они заложены в человека природой. О каком долге мы размышляем? Перед кем? Перед обществом, перед собой, перед «Богом»?
Адвокаты социального дьявола и здесь повернут все к лесу передом, ведь легко можно сказать, что разница между социальными и духовными ценностями не так уж велика, и что на условиях того или иного компромисса они вполне могут сосуществовать вместе безо всякой взаимной аннигиляции.
И поиск этого компромисса обществом всячески поощряется. Государство принимает и поддерживает религию, религия в ответ поддерживает государственный строй. А всякий гражданин волен сделать упор на ту сферу жизни, которая ему ближе.
Как там у Форда было? Вы можете выбрать любой цвет для своей машины, при условии, что этот цвет будет черным. А хитрый государственно-религиозный компромисс предлагает даже сверх того — вы можете выбрать любую конфессию, при условии, что она не будет вступать в противоречие с генеральной политикой партии. И даже с таким ограничением выбор оказывается огромен — выбирай любую религию или секту на вкус и цвет, главное не связывайся с экстремистами и не путайся под ногами со своей новой верой.
Таким образом маскируется конфликт между социальным и «божественным» предназначением человека. И если все идет хорошо, если конфликт не очень велик, этот человек спокойно проживает жизнь, плавно раскачиваясь от одного полюса к другому. И социальные интересы оказываются соблюдены, и душе чуток внимания перепадает… ровно столько, чтобы психическое напряжение не выходило из под контроля.
А если что-то идет не так, начинаются проблемы. Те самые психологические проблемы, которые связаны с неумением или неспособностью эффективно выполнить социальную программу — наладить отношения, построить дом, вырастить детей… И эти проблемы, если честно признаться, есть у подавляющего большинства народонаселения. Так в чем загвоздка? Почему с социальной программой в тех или иных ее аспектах не справляется большинство? Неужели со всеми людьми что-то не так?
И вот тут психолог должен бы задать себе вопрос — кого тогда надо лечить и от чего? Следует ли ставить диагноз и лечить человека, из-за того, что он не справился с социальными задачами, при том, что по своей природе он никогда и не был предназначен для их решения? Виноват ли микроскоп в том, что молоток из него не очень-то хороший? Надо ли делать из микроскопа молоток и учить его правильно забивать гвозди? Или «гадкому утенку» нужно помочь увидеть свою настоящую сущность?
При таком раскладе для психолога остается только один честный вариант — лечить и спасать человека от социума, удар за ударом, разбивая магический кокон социальной суггестии. Но… психология уже давно утратила честность и вертится теперь на подхвате у общества — «безнадежным» ставит в диагнозы и прячет их с глаз долой, а всем прочим предоставляет услуги психологического техобслуживания и повышения социальной квалификации.
Помните известную мудрость, что врагов нужно держать к себе «еще ближе»? Вот общество так и поступает — берет под свое крыло и подчиняет своим интересам религию, которая могла бы заставить людей пробудиться от социального сна, и психологию, которая следуя научной истине неизбежно вывела бы социум на чистую воду.
Общество борется за свое самосохранение, и упрекать его не в чем. Муравейники тоже придуманы природой, и свою главную функцию — выживание вида — выполняют успешно. Наше общество — это тоже муравейник, организованный, однако, не так гармонично из-за того, что во главу угла, в конечном счете, ставятся эгоистические интересы представителей социальной верхушки, а не выживание вида как таковое. Но это уже другой разговор.
Вернемся к психологии, счастью и смыслу жизни. Если в качестве своего пути мы выбираем успешную социальную жизнь, если ставку мы делаем на выполнение, прежде всего, своего социального предназначения, то в нашем обществе есть для этого все условия. Обществу в общем-то выгодно, чтобы его винтики были социально счастливы, поэтому оно искренне старается помочь им это счастье обрести.
С другой стороны, если социальная жизнь сразу не задалась и потому не увлекла собой неокрепшее еще сознание, то случаются те странные отклонения в поведении и интересах, которые приводят человека к вопросам и сомнениям относительно природы социального счастья и его возможной относительности.
На этом промежуточном этапе в дело вступает религия, психология и поп-эзотерика. Не состоявшемуся еще пока искателю истины подсовывают ряд компромиссных решений, социально приемлемый суррогат духовного поиска. И в этой ловушке оседает и находят свое счастье значительное большинство таких социальных «неудачников». Не вышло прожить жизнь «как все» — можно прожить ее «как все остальные».
Но в исключительных случаях компромиссного решения оказывается недостаточно, и человек начинает задавать неудобные вопросы о природе общества, смысле жизни и истинном предназначении человека. Если он их задает себе, его никто не трогает, если он задает их вслух, его высмеивают, если он о них кричит — его сажают в клетку. Но если он находит на них ответ — его называют святым… вот такой вот парадокс.
На этом пока и остановимся, чтобы продолжить в следующей статье. Там речь пойдет о другой психологии, которая выходит за рамки привычных социальных интересов и выводит на первое место интересы индивидуальной личности, реализация которых ведет к совсем другому счастью.
