Исцеление травмированной души — процесс, который психологи изучают уже более ста лет. Проведено огромное количество исследований, придумано множество различных технологий, сделаны очень важные выводы. А эволюция взглядов на терапевтический процесс сама уже давно стала предметом исследований.
Как и в прочих сферах человеческой жизни, здесь есть свои физики и лирики. Первые считают, что важны инструменты — приемы, техники, алгоритмы. Вторые — что важнее личность психолога и глубокий душевный контакт между терапевтом и пациентом. Вероятно, правы и те, и другие. Особенно, если принять в расчет их индивидуальные типологические особенности — одним, в силу их душевного устройства, ближе рационально-инструментальный подход, другим — иррационально-душевный.
В психоанализе, например, личный контакт, насколько это возможно, минимизирован. Знаменитая кушетка, которую ошибочно ассоциируют с кабинетом психолога, придумана не для того, чтобы клиенту было удобнее, а для того, чтобы разбить шаблон обычного человеческого контакта и вывести психолога за пределы поля зрения пациента.
Более того, психоаналитик проходит специальную подготовку, чтобы минимизировать включение и влияние собственной личности на терапевтический процесс. Психоаналитик — это не человек, это функция! И тем выше мастерство специалиста, чем лучше он умеет контролировать свои реакции и не давать им искажать «показания» пациента. Отсюда и возник образ психолога, как человека абсолютно непроницаемого и невозмутимого.
В таком искусственном дистанцировании есть своя логика — пациент (в теории) должен оказаться в безопасном пространстве, свободном от посторонних вмешательств и оценок, в котором он сможет максимально расслабиться и позволить содержаниям бессознательного подняться на поверхность. Исключение личного контакта здесь работает на то, чтобы очистить канал коммуникации между психологом и пациентом.
С другой стороны, уже Юнг — лучший ученик Фрейда — обнаружил, что ему тесно в такой парадигме терапевтического процесса, и предложил другой взгляд на работу психолога. Вместо того, чтобы всячески исключать и изолировать свои личные реакции на пациента, он счел полезным принимать их в расчет и использовать в качестве дополнительного источника информации и даже инструмента терапии. Для Юнга разговор психолога и пациента — это, прежде всего, разговор человека с человеком, со всем душевным багажом, который они оба успели накопить. А личность психолога в этом процессе — и есть главный терапевтический инструмент.
NB: С моей точки зрения, терапевтический процесс на базе глубокого личного контакта эффективнее. Но убедительно аргументировать и обосновать эту позицию я не могу — как и везде, есть свои «за» и «против». Из чего напрашивается вывод, что мне просто так удобнее и комфортнее. Точно так же, как кому-то другому комфортнее и удобнее выстраивать процесс на чисто инструментальном уровне. Каждому свое.
Независимо от подхода — «душевного» или инструментального — психолог стремится к тому, чтобы пациент рядом с ним смог полностью открыться. Доверие, открытость и искренность — необходимое условие для терапевтического процесса. Без этого все скатится к пустой теоретической болтовне, вреда от которой больше, чем пользы. Установление «раппорта» — терапевтического контакта — это первое, чему учат (или должны учить) на курсе психологического консультирования или психотерапии.
Даже такой формальный контакт, когда пациент принимает сознательное решение довериться другому человеку, сам по себе терапевтичен. Чтобы совершить этот добровольный акт доверия, нужно совершить то специфическое внутреннее усилие, которое становится первым шагом к дальнейшему исцелению. А если психолог не ударит в грязь лицом и не злоупотребит оказанным доверием, пациент получит новый и очень ценный опыт принятия другим человеком. И даже если за этим не последует какая-либо конкретная психологическая работа, опыт открытия и принятия всегда стоит потраченных на него усилий.
Еще раз для ясности: душевный контакт сам по себе терапевтичен! Глубокая душевная близость с другим человеком производит внутри очень специфические изменения, независимо от того, происходит ли в дальнейшем какая-то формальная психологическая работа или нет. И во многих случаях эти изменения будут абсолютно самодостаточны с терапевтической точки зрения. То, чего психолог пытается добиться, применяя различные психотерапевтические техники, часто может быть получено в простом разговоре по душам. Поэтому те, кто пренебрежительно заявляют, что разговор с другом/подругой помогает не хуже психолога, не так уж неправы!
Разумеется, тут есть свои тонкости и оговорки. Самая большая трудность в том, чтобы не спутать этот самый контакт с тем, что им не является. Истинная близость — это не такая уж очевидная штука. Этому не учат, и часто именно психолог становится тем, кто впервые знакомит человека с этой темой и дает первый опыт настоящего глубокого контакта. И даже если это единственное, что вы получили от психолога, деньги потрачены не зря!
С этой точки зрения, психолог обязан быть мастером душевного контакта. Это должно быть прямо прописано в его должностных инструкциях. Главная психотерапевтическая аксиома: контакт лечит! И мастерство психотерапевта, в первую очередь, определяется именно этим — способностью вывести человека на контакт. Правдами или неправдами, мягкостью или жесткостью, прямотой или манипуляциями, искренностью или провокациями — все средства хороши, если результатом становится глубокий, честный, открытый человеческий контакт.
Но… даже лучшие мастера человеческого контакта — самые «душевные» психологи в рамках самых «душевных» терапевтических подходов — не способны достичь со своими пациентами истинной близости! Просто по определению. Потому что они — «психологи», а в контакт они вступают с «пациентами».
Отношения психолога и пациента, какими бы человечными и близкими они ни были, всегда формальны! Психолог — это роль, профессия, позиция и функция. Пациент — это тоже роль и позиция. А связывающий их терапевтический контракт и заведомо коммерческая природа их отношений — это та непреодолимая стена, которая никогда не позволит состояться настоящей человеческой близости, которая возможна между двумя людьми.
И если исходить из того, что именно контакт лежит в основе терапевтического процесса, то психолог находится в незавидном положении. Полноценный контакт для него недоступен, поэтому нехватку близости приходится компенсировать изощренностью психотерапевтических техник. Сложность работы психолога во многом связана именно с этим — с необходимостью искать обходные пути там, где прямой путь перекрыт рамками формальных отношений.
И с этим ничего не поделаешь! Рамки эти установлены не просто так. Нарушать их в большинстве случаев было бы слишком рискованно, поскольку тот же самый близкий контакт делает человека крайне уязвимым, и любое неловкое движение может привести к разрушительным последствиям. Сохраняя дистанцию, психолог оберегает и себя, и пациента, но происходит это ценой снижения эффективности их совместной работы.
Кроме того наиболее терапевтически ценный человеческий контакт не всегда возможен. Даже если бы не было никаких предохранительных рамок, остались бы рамки личные: невозможно быть настоящим другом тому, кто тебе несимпатичен. Психологом можно быть для кого угодно — личные симпатии и антипатии тут не имеют значения. Человеком, в экзистенциальном смысле, тоже можно быть для каждого — все мы человеки в равной степени. А вот другом, личностью, заинтересованной душой для каждого быть не получится.
NB: Уровни контакта— это уже очень тонкий вопрос, не умещающийся в рамки данного повествования. Приезжайте к нам на «Школу отношений» — там мы этот вопрос разбираем вдоль и поперек, теоретически и на практике.
И это подводит нас к самой сути — к одной очень интересной теме, которой когда-то давно мы уже касались. Если глубокий личный контакт так важен и может исцелять душевные недуги не хуже психологов, то, где этот контакт искать? Где в нашей жизни возможна близость безо всяких ограничений? Очевидно: в глубоких, близких и очень личных отношениях!
Лучший психолог для нас не тот, кто круче и дороже всех на рынке психологических услуг, а близкий человек, к которому мы испытываем глубокое уважение, симпатию, интерес и всестороннее притяжение. Только тогда возможно установить контакт на всех уровнях сразу и только тогда возможна настоящая близость без преград и ограничений. Тот самый контакт, который абсолютно недоступен в отношениях психолога и пациента, тот самый контакт, который по-настоящему лечит!
Вот, в чем настоящее волшебство человеческих отношений — в той близости, которая никак иначе недоступна, в шансе на волшебное исцеление от всех душевных проблем и в возможности совершить вместе очень кайфовое путешествие.
Но не стоит путать это с романтическими сказками про счастливую любовь, которая случается сама собой. Отношения, близость, контакт — этому нужно учиться, и это требует очень серьезных усилий. У всех у нас есть своего рода социальный инстинкт — мы тянемся к другим людям, мы исподволь ищем того, с кем можно было бы разделить свою жизнь. Но инстинкт — не есть умение!
В близкие отношения с другим человеком мы вступаем с огромным багажом ментального мусора, ложных ожиданий, иррациональных страхов и заранее заготовленных претензий. И если истинная близость может исцелить нас от внутреннего разлада, то это не происходит по волшебству. Вывести отношения на тот уровень внутренней чистоты и близости, которые необходимы для запуска трансформирующих процессов, очень непросто! Для этого нужно преодолеть очень много заковыристых внутренних преград. Как цепная ядерная реакция — чтобы ее запустить, нужно потратить огромное количество энергии. Именно поэтому хорошие психологи никогда не останутся без хлеба, ведь этим они и занимаются — запускают цепную реакцию самоисцеления.
А близость… та самая человеческая близость… Попробуйте-ка представить такой уровень доверия другому человеку, такой уровень открытости, когда в его присутствии вы себя чувствуете примерно так же комфортно, как наедине с собой. Это несложно!
Теперь обратите внимание, что даже наедине с собой вы все время напряжены — внутренние конфликты, противоречия и сомнения никогда нас не оставляют. Оно постоянно висит в воздухе — некое самонеприятие различной степени тяжести. Что-то такое, от чего нам очень хочется избавиться — двери внутри, которые очень не хочется открывать, и демоны за этими дверьми, с которыми очень не хочется встречаться.
А теперь представьте отношения, в которых другой человек не боится ваших демонов и принимает вас больше, чем вы сами принимаете себя. Отношения, в которых вдвоем комфортнее, чем наедине с собой. Отношения, в которых нет закрытых дверей, нет темных углов и секретов, нет невысказанных чувств и желаний. Полная откровенность и прозрачность. И при этом без взаимного слияния и слипания. Два отдельных автономных человека, которые постепенно раскрывают душу друг перед другом и раз за разом обнаруживают, что конец света от этого не наступает. Вместо этого, каждый шаг на сближение, каждая открытая дверь приносит новое облегчение и новый уровень внутренней свободы.
Вот где-то на таком уровне контакта и близости начинается настоящая магия человеческих отношений, когда два человека перестают быть друг для друга костылями и становятся крыльями.
И если к чему-то подобному в своей жизни вы пришли спонтанно, знайте — вам очень-очень-очень повезло. Если же это вам пока незнакомо, но притягательно — добро пожаловать в мир психологии и осознанного человеческого развития! В некотором смысле вам повезло еще больше — тот, кто вынужден прикладывать сознательные усилия, имеет шанс забраться гораздо выше!
