Святость и пробужденность

Мне уже немного неловко за то, что одна и та же тема мусолится без особого прогресса и с множеством самоповторов. Но, увы, иначе сейчас никак не получается: процесс осмысления нового взгляда на все вокруг идет довольно медленно.

Дело здесь не в том, что самая Суть так уж сложна. Наоборот, она есть результат доведенного до предела упрощения, когда все многочисленные противоположности сводятся к единой сущности, а та, в свою очередь, схлопывается как мыльный пузырь, оставляя на своем месте радужно переливающуюся пустоту. И здесь ты чувствуешь себя той самой собакой, которая все понимает, а сказать не может. Ответ знаешь, а язык проглочен.

И поскольку эту саму Суть выразить заведомо невозможно, то здесь и не может быть никакой сложности. Трудность в том, чтобы навести порядок в понятийном бардаке, который существует вокруг этой темы с поисками просветления или чего-то вроде того. И, конечно же, бардак этот существует прежде всего в моей собственной голове. Полагаю, среди читателей хватает людей, которые гораздо лучше меня разбираются в этой теме.

Но лучшего способа наводить порядок в мыслях, чем писать об этом статьи, у меня нет, поэтому я вас еще помучаю хождениями вокруг да около. А уж если кого-то это совсем достало, закройте страницу и приходите через год — к тому времени, полагаю, ответы на все основные вопросы будут достаточно отточенными.

Итак, в этом тексте речь пойдет о двух понятиях — “святость” и “пробужденность” — которые часто увязываются друг с другом или вообще не разделяются. А значит, по святости частенько судят о пробужденности, а по пробужденности о святости. Вопрос в том, правомочно ли говорить о такой зависимости?

Начнем с того, что здесь будет подразумеваться под пробуждением. И в этот момент сразу можно сделать одно любопытное наблюдение. Пока вся эта тема была чем-то далеким и умозрительным, понятия “просветление”, “пробуждение”, “освобождение”, “реализация истины”, “спасение души” и, в том числе, “святость” казались синонимами из разных традиций и языков описания. А когда оно стало осязаемым, начала ощущаться значительная разница: как будто здесь в кучу свалены и перемешаны понятия из различных категорий. Теплое, мягкое, вкусное и полезное вперемежку.

Понятное дело, что разница здесь не в самих словах, а в тех смыслах, которые в них традиционно вкладываются. Здесь и начинает возникать диссонанс между тем, для чего лучше подходит слово «пробуждение», и тем, что обычно называется «святостью» и считается необходимым его следствием.

Так вот, суть наблюдения в том, что человек, не разделяющий для себя эти понятия, с большой вероятностью не имеет того опыта, который здесь и далее будет называться пробуждением.

Что это за опыт? Еще раз попробую выразить самую его суть.

Для тех, кто сечет в компьютерных технологиях подойдет такой образ. Когда мы решаем задачу оцифровки музыки или изображения, то в качестве результата получаем слепок «реальности», состоящий из дискретных элементов — последовательность нулей и единиц. Чем выше частота дискретизации, тем более четкий слепок у нас на руках. Но в абсолютном смысле цифровая копия никогда не будет точной — она всегда является упрощением аналогового оригинала.

Теперь представьте человека, который всю сознательную жизнь смотрит на мир через компьютерный монитор. У него нет никакой иной картины реальности, кроме оцифрованной, и поэтому его представления о мире искажены — ему кажется, что мир изначально состоит из единиц и нулей.

А потом происходит нечто, из-за чего он отрывает взгляд от монитора и вдруг обнаруживает, что цифровая картинка, которую он считал самой реальностью, — это лишь ущербная копия того, чем мир является на самом деле. И вместе с этим приходит осознание, что настоящую реальность в цифровой форме выразить абсолютно невозможно — непрерывное аналоговое бытие не может быть полноценно выражено дискретными цифровыми средствами.

И еще здесь обнаруживается, что ряд фундаментальных понятий, на которых строится цифровая копия реальности, такие как отдельное «Я» и свобода воли, к первичной реальности абсолютно неприменимы и являются не более чем условностями — ошибками и артефактами, возникшими в процессе оцифровки.

Вот это обнаружение аналоговой природы первичной реальности и ложности даже самых близких к сердцу концепций о мире — это и есть пробуждение. До этого момента цифровая копия реальности принималась за саму реальность. После — копия опознается как не имеющая значения произвольная интерпретация того, что само по себе не вписывается ни в какие умственные понятия или категории.

Для тех, кому такие компьютерные аналогии не ясны: речь здесь об одномоментном выходе за пределы всех умственных построений разом. Ум, как и компьютер, не способен вместить и осмыслить то, чем является мир сам по себе. В силу своего устройства, основанного на двойственной понятийной логике, он расщепляет первоначально неделимую реальность на пары противоположностей, начиная с дихотомии «Я и внешний мир».

И ,по аналогии с компьютерным примером, мы оказываемся в ситуации, когда дуалистичную умственную модель реальности начинаем принимать за саму реальность. А пробуждение — это мгновенный прорыв за пределы ума через осознание природы и ограниченности всех умственных построений. Мир концепций распознается как пустая условность, а мир реальный — как непостижимая, неописуемая и невыразимая данность.

Принципиальный характерный момент такого пробуждения — одномоментность. Это не то, что происходит постепенно в течение длительного промежутка времени. Растянутой во времени может быть подготовка к нему, когда постепенно отваливаются отдельные умственные конструкции и убеждения. Но сам выход за пределы ума происходит в одно мгновение, примерно так же, как в одно мгновение мы узнаем себя в зеркале. Фокус навелся на отражение, картинка выстроилась и — хлоп! — узнали. Мы ведь не раздумываем, кто там в зеркале отражается, да? И не готовимся морально к тому, что сейчас вот надо будет себя узнать?

Является ли это именно тем самым «просветлением», вокруг которого так много ажиотажа? Вот это уже вопрос сложный. Во-первых, как и любое слово — это всего лишь только слово — пустой ярлык, не имеющий своей встроенной сущности. Вероятно, оно отсылает к некоему характерному феномену, который наблюдается достаточно часто, чтобы начать использовать для него отдельное слово. Во-вторых, если попытаться проследить содержание этого понятия или того феномена, который им обычно описывается, создается впечатление, что это собирательный термин, объединяющий в себе две интересующих нас сущности: пробуждение и святость.

И есть еще одно большое «в-третьих»: пробуждение, если под ним понимать осознание природы ума (не природы «Я», а именно ума со всеми его представлениями), то остается ощущение, что новое видение еще должно укорениться и в каком-то смысле растворить или сделать более прозрачной весь ворох концепций, на которых базируется привычная картина мира.

Затруднение здесь, похоже, в том, что многие концепции сохраняют некую липкость и навязчивость, не позволяя рухнуть всей умственной структуре окончательно. Как если бы фундамент из-под дома убрали, но он не развалился при этом на части, потому что на стенах внутри поклеены качественные и очень дорогие сердцу обои. Об этом надо будет как-то подумать и поговорить отдельно.

И если все это верно, то сам по себе феномен пробуждения не тождественен тому, что обычно именуется просветлением. Но давайте сначала разберемся со святостью — быть может, тогда все и прояснится окончательно.

Собственно, само слово «святость» здесь не очень подходит, но ничего лучше не придумалось, и использовать мы его будем в том смысле, чтобы качественно и контрастно разделить две сущности: пробуждение и все те эффекты и спецэффекты, которые с ним обычно связываются.

Формальные критерии святости, полагаю, существуют только у католической церкви: они тоже любители все систематизировать и структурировать. Но нас здесь интересует не та буквальная святость, которая подразумевается в какой-то отдельной религиозной конфессии, а то особое состояние и поведение, которое обычно ожидается от просветленного человека.

И вот здесь начинается огромный бардак. Необходимым следствием и эффектом просветленности считается все подряд, начиная с любви ко всем существам и отрешенности от всего земного, заканчивая способностью, как кто-то указал в комментариях, выжить в клетке с тиграми, читать мысли или ходить сквозь стены. Давайте с этим разбираться.

Нравственная чистота и сострадание

Просветленный человек в силу своего устройства не способен причинять вред кому бы то ни было, он должен быть добр и сострадателен ко всем, аки агнец божий.

Ожидание это абсолютно наивное и инфантильное. В сущности, это проекция своих собственных попыток переделать себя под навязанные с детства нравственные идеалы. И просветление здесь видится окончательным решением проблемы добра и зла: просветлеешь и станешь добр и светел ко всем вокруг.

Как и во всех прочих подобных ожиданиях, ошибка здесь в том, чтобы мерить пробужденность категориями спящего ума. Добро и зло — понятия условные, не имеющие под собой никакой реальной опоры, чистый вымысел. А смысл пробуждения именно в том, что происходит выход за пределы всех вымыслов.

Невозможно быть добрым или злым, даже если очень сильно постараться. Какой бы поступок мы себе ни вообразили, он в своей сути будет «никаким». В рамках снящейся системы координат он может видеться абсолютным злом, но если точка отсчета у нас высосана из пальца, то и все оценки, сделанные с ее помощью, не стоят выеденного яйца.

Однако здесь есть другой момент, который, видимо, и дает повод для неправильного понимания особой нечеловеческой нравственности пробужденного человека. Вместе с выходом за пределы добра и зла происходит также выход за пределы разделения на «себя» и «не себя». И с этой вот колокольни весь мир вокруг, который раньше виделся «не собой», видится теперь как продолжение «себя». В конечном счете, с этой точки зрения не остается вообще ничего, кроме «себя». А можно ли плохо относиться к самому себе? Станете ли вы втыкать иголку себе в руку ради забавы или из вредности?

Нравственность пробужденного человека, если уж настойчиво приписывать ему таковую, основана именно на этом видении единого поля, где нет границы между собой и не собой. Но с точки зрения стороннего наблюдателя это абсолютно не значит, что пробужденный человек никогда никого не ударит, а будет только подставлять другую щеку. Нет, может и ударить, еще как. Но для него это и будет высшим актом любви и сострадания, оценить который, однако, сможет только такой же, как он. А отправленный им в нокаут человек, вероятно, будет считать, что стал жертвой мирового зла.

Разглядеть снаружи любовь ко всему живому (и не живому) невозможно. И не стоит здесь равняться на Будду, Иисуса и ему подобных, которые очевидным образом демонстрировали любовь и всепрощение: они так поступали не в силу своей святости, эту святость им приписывают в силу того, что они почему-то поступали именно так. И уж если строить предположения о том, почему они демонстрировали такую очевидную любовь к людям, то более разумным здесь было бы сослаться на характер и индивидуальные склонности, а не на пробужденность как таковую.

Знает об этом человек или нет, оценивает ли он свои поступки как добрые или злые, — все это не имеет значения, поскольку все его действия всегда находятся за пределами добра и зла. В сущности, каждый человек — ЛЮБОЙ человек! — всегда действует точно так же, как и самый супер-пупер пробужденный. Все вокруг — Будды, а те, кто нет, — Иисусы. Мизерное отличие лишь в том, что пробужденные это видят и осознают, а «спящие» — нет, и потому они обречены бесконечно маяться на тему того, правильно они поступают, или нет.

Непривязанность и отсутствие желаний

Пробужденный человек лишен всяких личных мотивов и желаний, а значит, большую часть времени должен сидеть молча, неподвижно и с остекленевшим взглядом… вместо того, чтобы писать статьи, кому-то что-то объяснять и зарабатывать деньги.

Эти ожидания, вероятно, тоже основаны на неправильном понимании того, как свое состояние описывает пробужденный человек. Например, здесь можно было бы сказать, что после осознания природы вещей прекращается цепляние за что бы то ни было, и действительно не остается личных желаний. Но эти слова проще понять неправильно, чем правильно.

Если здесь говорится о непривязанности, то это не та непривязанность, которую может себе вообразить «спящий» человек. Это не та отрешенность от всего вокруг, когда казавшее ранее важным, перестает быть таковым, а то, что имело смысл, его утрачивает. Нет, это очень поверхностный взгляд. Та непривязанность, о которой говорит пробужденный, это осознание неважности всего-всего вокруг и, прежде всего того, что что-то вообще представляется важным или не важным.

В случае проблемы добра и зла, пробуждение не приводит к победе добра над злом. Вместо этого происходит выход за пределы этих понятий. И в случае с непривязанностью происходит ровно то же самое — выход за пределы условных категорий «важное» и «не важное», «осмысленное» и «бессмысленное». В важном нет ничего важного, в смысле нет никакого смысла, и наоборот. Поэтому все обычные видимые мотивы и привязанности могут оставаться на своем месте, но при этом пробужденный человек остается абсолютно отрешен и индифферентен в отношении своих мотивов и привязанностей или их отсутствия. И это не тотальный пофигизм, а нечто абсолютно иное, за пределами смысла и бессмысленности.

Магические способности

Левитация, хождение сквозь стены, общение с животными, исцеление страждущих, превращение воды в вино и так далее.

В отношении всевозможных чудес, на которые способен пробужденный человек, ходит множество баек. И их привлекательность очевидным образом вытекает из самых примитивных психологических мотивов — из желания доказать и утвердить свою собственную необычайную необыкновенность. И очень многие здесь делают ставку на просветление — мол, просветлюсь и тогда покажу всем вокруг, где раки зимуют. Детская мечта о сверхспособностях.

Поводом для таких ожиданий, вероятно, служат истории об известных мастерах и учителях, которые были способны на разные необычные фокусы. Но даже если они действительно демонстрировали что-то этакое, остается вопрос, является ли это необходимым следствием пробуждения? Быть может, странные способности приобретаются иным путем?

Другой вопрос, который висит здесь в воздухе, но ускользает от внимания спящего ума, это очередной вариант разделения неделимого целого на части, по аналогии с добром и злом, важным и не важным. Особенность и чудесность могут существовать только на фоне обыкновенности и банальности. Но если заглянуть под эту условную двойственность, то придется признать одно из двух: либо то, что чудес не бывает, либо то, что все вокруг — чудо.

Именно поэтому в дзэнских историях часто звучит упоминание самых банальных явлений и действий в качестве чего-то чудесного и удивительного. Наколоть дрова, принести воды, выпить чаю — это ли не чудо?! Вот и попробуйте после этого оценить пробужденность по тому, способен человек на чудеса или нет.

Спокойствие ума и безмятежность

Блаженная детская полуулыбка на лице, ясный взгляд, полнейшая невозмутимость, плавные движения, мягкая походка… что там еще?

С этими характеристиками все то же самое. Нельзя мерить спокойствие и безмятежность пробужденного сознания категориями из царства мертвых зомби. Во время сильнейшего океанского шторма его мощью и буйством может быть впечатлен только сторонний наблюдатель. Но ни одна капля воды в бушующем океане при этом ничуть не взволнована. Спокойствие океана не в том, что на поверхности нету волн, а в том, что всякое волнение — лишь видимость и условность. Штиль ничуть не спокойнее бури. Они имеют видимые различия, но в своей сути ничем не отличаются: под ними скрывается покой за пределами всякого покоя и беспокойства.

Видимое извне фактическое спокойствие пробужденного человека — это не то самое спокойствие, которым он в некотором роде отличается от человека «спящего». Здесь дело в спокойствии иного порядка, которое никуда не исчезает, даже когда на поверхности случается буря. Эмоциональный шквал ничуть не мешает тому, чтобы одновременно с ним оставаться в полном покое.

Что тогда?

Если смотреть на ожидаемые критерии и свойства таким вот образом, то никакой точки опоры не остается. Если поведение пробужденного человека чем-то и отличается от поведения всех остальных вокруг, то вовсе не потому, что в его сознании произошел какой-то сдвиг. Этот самый сдвиг — это не перестройка существующих механизмов функционирования, а выход за их пределы. Примерно в том же смысле, в котором фантасты используют понятие подпространства находящегося нигде и позволяющего обойти привычные законы физики. Вот и с пробуждением происходит подобный скачок в подпространство за пределами всех привычных концепций о жизни: недуальное, внепространственное и вневременное.

Так вот. Из всех этих размышлений складывается впечатление, что под просветлением в бытовом понимании подразумевается, с одной стороны, фактическое пробуждение, с другой — обладание некими атрибутами, которые даже при их наличии не могут быть обнаружены извне.

Злой беспокойный и склонный к сквернословию эгоистичный человек с уймой жгучих желаний может быть пробужден в той же мере, что и самый эталонный Будда. Только вот назвать его святым и учиться у него уму-разуму никто не захочет: уж больно он некрасиво выглядит с точки зрения традиционных представлений о красоте и гармонии. Кому нужен такой гуру? Все хотят видеть пробуждение как во “Властелине колец”: был серым и невзрачным, а потом — раз! — и весь в белом.

То есть само по себе пробуждение ото сна — это не остановка шестеренок в часовом механизме и не исправление чего-то такого, что раньше работало неправильно. Все всегда работало правильно, шестеренки крутились и будут крутиться дальше. И здесь, скорее, напрашивается аналогия с тем, чтобы вытряхнуть из этого механизма песок, который вызывает хруст и мешает шестеренкам спокойно вращаться.

И тогда остается поставить вопрос ребром: чего вы на самом деле хотите? Хотите ли вы видимых атрибутов, приписываемых пробуждению: праведности, сострадания, невозмутимости, непривязанности, спокойствия, хождения сквозь стены и что там еще положено делать сертифицированному святому? Или же, все-таки, хотите проснуться от всего этого бардака разом?

Если вас интересует внешняя сторона вопроса, то это сфера обычной психологии — приведение ума и сознания в состояние видимого покоя и умиротворения простыми техническими средствами. Вполне реальная задача, и пробуждаться для этого вовсе не обязательно. Если хочется чудес и магии, это тоже к пробуждению отношения не имеет. Ступайте в школу экстрасенсов, целителей и ясновидцев — гугл вам в помощь.

Ну так что? Вам шашечки или ехать?

P. S.

Спасибо за поддержку Дмитрию и еще нескольким добрым людям!