Представьте себе ситуацию, что вы, здоровый физически человек, в одночасье лишаетесь всех органов чувств, кроме, скажем, обоняния. Ну или, черт с ним, пусть еще останется слух, чтобы не совсем уж печально все выглядело. И вот попробуйте ощутить контраст, когда еще вчера ваш мир состоял из цветов, ощущений и вкусов, а сегодня от него остались только звуки да запахи. Вчера вы могли к нему прикоснуться, а сегодня вы слышите только его далекие отголоски… Каково?
А теперь откройте глаза и попробуйте переварить такую вот мысль: наше «здоровое» состояние такое же ограниченное в своем восприятии реальности, как и предложенный выше пример. Да, у нас есть пять каналов связи с окружающей действительностью, позволяющих нам выстроить удивительный мир, полный запахов, звуков и ощущений, но эта многомерная осязаемая картинка является таким же грубым упрощением реальности, как и тот унылый мир, который мы можем себе представить в нашем эксперименте с умозрительным лишением себя отдельных органов чувств.
И разговор сейчас не о восприятии «мира, как энергии» или каких-то иных мистических материях, речь о том органе восприятия, который очень хорошо нам знаком в повседневной жизни, но при этом очень плохо дифференцирован — мы не привыкли выделять его в отдельный канал, поэтому он у нас размазывается по пяти основным чувствам и теряется среди них. И только изредка мы обнаруживаем его у себя в качестве самостоятельной инстанции, когда нас одолевают эмоции, которые мы явно чувствуем, или приступы интуиции, которые осознаются и воспринимаются тем же самым прибором.
Речь о чистом чувствовании, которое есть у нас всех, но которым мы совершенно не приучены осознанно пользоваться, поскольку в обществе, ориентированном на научный прогресс, на первое место выходит совсем другая сфера сознания и затмевает собой все вокруг. Мы отлично умеем думать, и это дает нам огромные преимущества, но мы совершенно разучились чувствовать, и именно это ведет к возникновению ВСЕХ психологических проблем.
Таинственное и зловещее фрейдовское бессознательное — это не более чем область наших естественных чувств, которая в эпоху активного научного прогресса подверглась обесцениванию и отторжению, как и все иррациональное. И посмотрите, насколько все плохо, — уже сто лет назад для доступа к чувствам требовалась весьма сложная и запутанная технология психологического анализа. А ведь с каждым десятилетием упор на ментальную сферу сознания становится все больше, и разрыв между рассуждением и чувствованием все более заметен.
Чистое чувствование под этим натиском никуда не исчезает и никогда не исчезнет, поскольку оно лежит в основе всего восприятия вообще, но отказ во внимании всему, что нельзя «подумать» и «потрогать», однажды сведет человечество в могилу. Наступит время, когда мир станут одолевать эпидемии совершенно иного рода: люди просто начнут массово сходить с ума, а антидепрессанты займут место сегодняшних антибиотиков — их начнут добавлять в мыло и распылять над большими городами.
Фрейд в своих практических исследованиях прикоснулся лишь к сфере поверхностных личностных чувств, но и на этом уровне столкнулся с демонами, которые в два счета разрушают рассудок и организм человека. Юнг копнул глубже и обнаружил слой более древних и куда более мощных чувств, которые овладевают не отдельными людьми, а подчас целыми нациями, и с легкостью подчиняют их своей воле. Юнг даже описал канал связи, по которому можно достучаться до коллективного бессознательного, и в своей мудреной манере назвал его «трансцендентной функцией» — связующее звено между сознанием и бессознательным.
Да и вообще, вопрос чистого непосредственного чувствования своего внутреннего мира — это не какая-нибудь диковинка, а давно исследуемая психологами проблема, только практического выхлопа от этих изысканий в масштабах человечества нет и не будет. Если бы в современном мире люди массово переключились с думанья на чувствование, произошла бы такая революция, что от нынешнего мирового порядка не осталось бы камня на камне. Этого никогда не случится, и не в силу какого-то там всеобщего заговора, а потому что после стольких веков войны с собой, внутренний мир людей заселяют такие демоны, что никто уже не решится распахнуть двери своей души и выпустить их наружу… кроме единиц тех, кто фактически вынужден это сделать под давлением внутренних обстоятельств.
Так, о чем мы вообще говорим? О самой банальной и одновременно самой важной вещи на свете — о способности чувствовать внешний и внутренний мир на уровне более тонком, чем основные наши физические ощущения. Еще раз повторюсь, что речь не о каких-то там мистических способностях, а о том органе восприятия, который транслирует в сознание информацию о нашем эмоциональном состоянии и некоторых других тонких психических процессах.
Нам всем, безо всяких сомнений, знакомы разного рода эмоциональные переживания: радость, гнев, страх, беспокойство. А еще нам хорошо знакомо чувство гармонии, инсайта, смутной догадки или твердой, но не основанной на логике, убежденности. Знаменитая женская интуиция — опирается именно на этот орган восприятия. Женская эмоциональность, чувствительность и чувственность тоже родом оттуда. У мужчин с этим органов восприятия сложнее, но и они могут легко проследить его функционирование — в основном, в более глубоких чувствах и интуитивных озарениях.
Здесь важно не упустить один момент. Наша способность испытывать и воспринимать яркие эмоции — это самая грубая информация, поступающая по каналу «чувствования». В этих сведениях нет ничего уникально ценного: такие эмоции нельзя не почувствовать, но это примерно так же, как отчетливо слышать грохот грома, но не слышать голоса своего собеседника. А ведь все самое интересное происходит именно там, в тишине, где еле слышно шепчет наш внутренний голос. И вот к нему мы совершенно не умеем прислушиваться. Не умеем и даже не пытаемся научиться, потому что не догадываемся, насколько это важно.
Несколько лет назад, когда у меня началась активная работа с семинарами, в глаза сразу бросилось, что слушатели очень плохо контактируют со своими чувствами. В то время у меня самого еще не было ясности относительно важности чувствования, но уже тогда я настаивал на том, что нужно научиться различать свои эмоции и прислушиваться к ним. Но я не ставил эту тему во главу угла, потому что по ошибке предполагал, что невнимание к своим чувствам — это не более чем недоразумение, которое легко исправить, просто указав на него.
Позже начало формироваться ощущение, что проблема недостатка чувствования глубже и серьезнее, и на курсе «Уверенность в себе» этому вопросу уделяется уже целая неделя практической работы. Но теперь, после ярославского мероприятия, стало ясно, насколько в действительности все плохо с чувствованием у тех, кто сталкивается с психологическими проблемами, и насколько важно привести в порядок именно эту сферу психической жизни.
Не люблю приводить себя в пример, но сейчас это будет хорошей иллюстрацией. Долгое время мне казалось, что мои успехи в понимании психологии и практической работе в этой сфере являются результатом хорошей способности к анализу и обнаружению внутренних противоречий. Но сейчас все видится совершенно иначе: с самого детства я очень тонко чувствовал, что происходит со мной и другими людьми. Долгое время я списывал этот эффект на свою интроверсию, но на сегодняшний день перед глазами есть масса примеров интровертов полностью глухих к своим чувствам. То есть, дело не в психологическом типе, а в более остро заточенном чувствовании, которое создало мне в детстве огромное количество проблем, но в итоге обеспечило массу «конкурентных преимуществ» в сфере психологической практики.
Одна из ярких иллюстраций этой особенности — книжка Алана Пиза «Язык телодвижений», которая мне попалась в руки еще в школьные времена. Я ее внимательно и с интересом изучил, но когда стал обращать внимание на эти самые «телодвижения», впал в некоторое недоумение — мне было совершенно не понятно, зачем нужно писать и публиковать эту книгу с кучей примеров и иллюстраций, если поза человека и так совершенно легко и недвусмысленно читается.
В психологической работе эта способность к непосредственному восприятию состояния другого человека дает возможность действовать напрямую, без хождения вокруг да около и без использования каких-то специальных терапевтических техник и приемов. Просто разговариваешь с человеком и по каким-то мелким, на грани осознания, признакам чувствуешь, что с ним происходит, где у него болит, где он себя обманывает, где у него внутри противоречие. И так же просто говоришь человеку какие-то слова, и они естественным образом попадают в цель.
Это всегда было главным камнем преткновения в разговорах с другими психологами, которые, как теперь становится ясно, просто не чувствуют другого человека и именно поэтому вынуждены опираться на разного рода искусственные приемы. Множество методов терапевтической работы в современной психологии появились не от хорошей жизни, а по той простой, но ужасной, причине, что практической психологией занимаются люди, которые совершенно не чувствуют пациента, либо не научились своим чувствам доверять и на них опираться.
То же самое происходит с людьми, которые не заняты в сфере психологической практики. Все, именно ВСЕ, психологические проблемы, с которыми сталкивается современный человек, имеют в своей основе недостаток чувствования: неспособность заглянуть себе внутрь и четко описать, что именно там происходит, что тревожит, что терзает, что пугает, что радует, что волнует и что интересует. Совершенно элементарные вопросы, на которые мы вроде бы умеем отвечать, только вот отвечаем «от головы», а не «от сердца».
В одной статье уже был разговор о том, что человеческое сознание способно к самоисцелению при том условии, что мы четко осознаем, что именно с нами происходит. По сути, человеку не нужна никакая специальная психотерапия: достаточно того, чтобы имеющееся напряжение и его смысловое содержание попало в сферу осознания, а дальше вся перестройка сознания и регулировка поведения происходят в автоматическом режиме, сами по себе.
В другой статье уже говорилось про вкус к жизни как способность и навык к тонкому чувствованию окружающей действительности и своего внутреннего мира. От такого чувствования зависит наше общее ощущение от жизни: полна ли она вкуса и смысла, или пуста, скучна и бессмысленна.
Везде в психологии мы натыкаемся на последствия внутренней глухоты, но почему-то продолжаем эту глухоту игнорировать. Вместо этого мы любыми способами усиливаем громкость внешнего сигнала, чтобы хоть как-то чувствовать вкус и течение жизни. Мы нуждаемся в великих свершениях, в великой любви и в великой трагедии, потому что без них не чувствуем ничего. Нам нужна драма, чтобы утолить голод, который мы ощущаем, — голод по той неземной радости от одного лишь факта своего существования и тоску по тому состоянию, когда легкий запах земляники в лесу был очевидным и вне всяких сомнений ответом на вопрос о смысле жизни.
Прикоснуться к своим чувствам не так уж и сложно: все мы прекрасно знаем, куда смотреть и какую внутреннюю мышцу для этого напрягать. Проблема в том, что нам очень не нравится то, о чем кричат наши чувства. Воспитание и социальная адаптация не даются нам даром. За право быть принятыми в «племя» мы расплачиваемся подавлением и вытеснением своих настоящих чувств и той болью, которая возникает и нарастает с каждым годом, когда душа вынуждена тесниться в прокрустовом ложе социальной системы координат. И теперь, когда мы заглядываем себе внутрь, мы видим там не чудеса Вселенной, а одну только боль, от которой тут же бежим, с грохотом захлопывая чуть было приоткрытую дверь.
И ответ на вопрос, который должен бы тут прозвучать, прост: восстановление контакта со своими чувствами — это задача не техническая, а волевая. Психологическое и духовное исцеление — это вопрос мужества, а не умения. В техническом плане нет никакой сложности в том, чтобы начать прислушиваться к своим чувствам и потихоньку восстановить сферу тонкого восприятия реальности. Главная проблема в страхе и даже отвращении перед тем, что мы обнаруживаем внутри, и вот здесь либо включается внутренняя воля к жизни, либо боль и страх одерживают над нами верх, и мы вновь вынуждены отступить.
Где набраться такого мужества, я не знаю. Скорее всего, в какой-то момент просто приходит время, и дальше все происходит само собой. Но есть, однако, и другая вероятность — вполне возможно, время пришло уже давным-давно, только вот нам никак не хватает смелости посмотреть правде в глаза и начать действовать.
P. S.
Те, кто был на нашем мероприятии в Ярославле, должны сейчас совершенно точно и однозначно понимать, о чем написано в этой статье. Что касается остальных, более внятного объяснения я пока не придумал. Концептуально здесь нет ничего сложного, но чувства — это та сфера, где от концепций и интеллектуального понимания совершенно никакого толку… Вероятно, придется этот разговор продолжать.
