Эта статья для психологов, их пациентов и тех, кто проводит психологическую работу сам по себе — то есть для тех, кто занят психологией практически, а не просто интересуется от нечего делать. Так же текст касается тех, кто не ограничивает свою внутреннюю работу расчисткой психологических завалов, а на полном серьезе ищет чего-то большего, чем бы это ни было и как бы вы это ни называли. Речь пойдет о том, что работа над собой имеет тенденцию из двигателя превращаться в тормоз, из конструктивного движения вперед — в бесплодное хождение по кругу. И этот момент, когда следует остановиться и посмотреть на ситуацию шире, очень легко упустить.
Проблема застревания в своей внутренней работе будет рассмотрена на примере психологии, но то же самое происходит и на всех прочих путях и тропинках самопознания. Параллели, полагаю, будут очевидны без дополнительных подробных разъяснений.
Итак, с чем мы вообще имеем дело? Чем занимается психология? Один из классических ответов на этот вопрос: разрешение внутренних конфликтов, возникающих между различными противоречивыми внутренними тенденциями. На каком-то этапе развития — от ребенка к взрослому — человек оказывается в такой ситуации, когда первоначальная цельность, присущая нам от рождения, нарушается. Человек будто бы раскалывается на части и из состояния полной гармонии переходит в состояние хаоса и вечной вражды между отдельными осколками своего личного бытия.
Избежать этого расщепления никто не может, потому что оно словно бы заложено в естественную программу развития сознания. Иногда, однако, в ребенке обнаруживается отклонение, при котором он оказывается неспособен к расщепленному взгляду на мир и к выделению из общего потока того, что все прочие люди вокруг называют своим «Я». Для таких случаев существуют соответствующие диагнозы и процедуры искусственной адаптации. Но мы сейчас говорим о «здоровых» людях, у которых восприятие окружающего мира и собственного бытия работает по общей схеме — от полностью не дифференцированного восприятия новорожденного ребенка к сознанию современного взрослого человека с четким разделением на “Я” и “не-Я”, на внешнее и внутреннее, с устойчивой картиной своего индивидуального автономного «Я».
Основа для всех-всех будущих конфликтов закладывается на самом раннем этапе — именно тогда, когда формируется и закрепляется представление об отдельности собственного бытия и об автономном самоосознающем и самоуправляемом «Я» в его центре. Чтобы мог возникнуть конфликт, мы должны сначала разбить мир на части, и не просто на отдельные объекты, а на заведомо конфликтующие противоположности. Отличить ложку от табуретки ребенок может задолго до того, как оказывается втянутым в мир противоречий. Между объектами противоречий нет, они есть только внутри концептуальных структур.
Цвета радуги, например, не имеют между собой противоречий — им между собой делить нечего. Но ребенка учат не просто различать и правильно называть отдельные цвета, однажды до него доносят ИДЕЮ (то есть концепцию!), что белый цвет противоположен черному, и это уже совсем другое дело. В самой этой концепции вреда никакого нет: она имеет свою узкоспециальную практическую ценность. Но она же несет с собой и основу для возникновения будущего конфликта, потому что искусственно противопоставляет то, что в действительности не находится в оппозиции друг другу. Черный цвет сам по себе не противоположен белому. Это чисто условное описательное заключение, констатация контрастного отличия, но не противоположности, как таковой.
Но гораздо важнее и драматичнее влияние других концепций. Самая главная, в которой таится корень всех дальнейших человеческих проблем, и которая в христианской традиции приводит к низвержению человека из райского сада в грубую и полную страданий жизнь на Земле, — это различение себя и не-себя. Из общего поля восприятия ребенка учат вычленять то, что относится к данному конкретному телу-уму и рассматривать его как отдельное независимое от прочего бытия существо со своей волей и личной ответственностью за эту волю.
Поскольку все мы прошли аналогичный процесс включения в привычную человеческую картину мира, этот процесс выделения себя в отдельное существо кажется нам совершенно правомочным и естественным. Более того, он нам видится отражением самой реальности — будто бы ребенок действительно содержит в себе отдельное независимое сознание, до которого лишь надо достучаться, чтобы оно проснулось и заработало в полную силу и как у всех. Вот родители и стучатся.
Но если отвлечься от своей привычной обусловленности и посмотреть на ситуацию непредвзято, то станет ясно, что отдельное «Я» и основанное на нем разделение на себя и не-себя — это такая же концептуальная условность, как и противопоставление черного белому. Отдельное «Я» — это просто концепция, которую, однако, до ребенка доносят как объективное описание реальности. И в определенный момент — в возрасте около 2–3 лет — лампочка самостоятельного «Я» в ребенке действительно включается. Концепция «Я» перестает осознаваться таковой и создает настолько устойчивую иллюзию реальной отдельности, что поколебать ее потом практически невозможно до самой смерти. А вместе с объективизацией несуществующего «Я» аналогичный процесс происходит и со всеми прочими концепциями описывающими реальность.
Внешнее и внутреннее становятся антагонистами. Правильное начинает враждовать с неправильным. Добро начинает свою извечную борьбу со злом. Раньше были просто цвета радуги, а теперь они поделены на теплые и холодные, добрые и злые, правильные и неправильные. Там, где ранее не было ни единого повода для конфликта и противоречий, начинается бесконечная война противоположностей, в которой никто никогда не может победить. Так формируется первый уровень концептуального восприятия: мир, поделенный на Я и не-Я и расколотый на части базовыми парами противоположностей.
И все это происходит в рамках того, что принято считать здоровым развитием психики. То есть до «невроза», с которым традиционно имеет дело психология, мы еще пока не дошли, а только лишь обозначили тот необходимый фундамент, из которого только и может образоваться всякая психологическая проблема. Развитое сознание, глубоко укорененное в общепринятых базовых концепциях и полностью убежденное в автономности собственного бытия — именно отсюда (неизбежно!) начинаются все неврозы. Но, если вы следили за логикой, то здесь уже должно быть понятно, что еще до возникновения первых невротических проблем, произошла некая первичная «поломка» — отрыв от реальности, искажение действительности, иллюзия, которая абсолютно никак не сознается. Мираж, который изначально виделся именно как мираж, обрел в восприятии вещественность, из условности превратился реальность. Маленький личный “1984” год.
На этом завершается первый этап или уровень обусловленности. Можно назвать это базовой человеческой обусловленностью, в отличие от обусловленности социальной, о которой пойдет речь ниже.
Если на первом этапе ребенка учат отличать горячее от холодного, верх от низа и внутреннее от внешнего, второй этап посвящен парам противоположностей возникающих в рамках социальных отношений и таким же концептуальным обоснованиям этих противоположностей. Если горячее от холодного можно отличить на уровне непосредственного опыта, и здесь не требуется какое-либо теоретическое обоснование, то правильное поведение от неправильного можно отличить только на уровне теории. Правильное нельзя увидеть. Неправильное нельзя потрогать. И то, и другое существует только на уровне теорий и концепций — то есть как содержание мыслей.
Первоначально ребенка учат просто запоминать, что хорошо, что плохо, без каких-либо объяснений. На словах или своим отношением родители дают ему понять, где его поведение правильное, а где нет. Причем теория «добра и зла» преподносится именно с позиции личной ответственности ребенка за свои поступки. Ребенку приписывается наличие «Я», этому «Я» приписывается полная личная автономия и свобода воли, и вот отсюда возникает теория о личной ответственности. И родители давят именно на нее, создавая и поддерживая у ребенка чувство вины как самый действенный рычаг управления и «воспитания».
То есть, первое время ребенку приходится подстраиваться под прихоти родителей и их личные взгляды на жизнь, просто запоминая, что можно, а что нельзя: за что накажут чувством вины, а за что дадут расслабиться и на время почувствовать, что все в порядке. Но затем наступает следующий этап, когда от ребенка начинают требовать еще большего: теперь он уже должен сам понимать, что хорошо, а что плохо. То есть от него ждут, что он не просто слепо запомнит отдельные координаты, а полностью воспроизведет в своем сознании всю родительскую систему координат. И для этого его постепенно учат различным социальным концепциям: обижать слабых плохо, помогать родителям хорошо, портить вещи плохо, быть послушным хорошо… и так далее. Целые смысловые блоки, которые загружаются в детское сознание, чтобы оно само могло бы просчитывать «правильное» поведение в заранее не знакомых ситуациях.
А еще позже к родительскому воспитанию подключается воспитание общественное, которое приносит с собой еще более сложные концепции: дружбу, любовь, честь, патриотизм, успешность, призвание, смысл жизни. И все это создает такое нагромождение искусственных идей, представлений и убеждений, что нет ни единого шанса, чтобы все это не превратилось в огромный котел противоречий.
Если бы все вокруг разделяли между собой ровно одни и те же концепции, то постепенно можно было бы выстроить непротиворечивую концептуальную модель человеческого бытия. Ее можно было бы загружать всем детям с раннего возраста, и они бы тогда не мучались ни от каких ненужных внутренних противоречий — им бы никогда не потребовался психолог. Но наша реальность такова, что даже родители между собой не способны договориться и прийти к единому пониманию жизни, поэтому они накачивают ребенка изначально скомканными, неубедительными и противоречивыми представлениями, которые не могут не привести к неврозу. А когда подключается остальной социум весь состоящий из неурегулированных конфликтов, то что он может дать ребенку, кроме новых внутренних противоречий?
Разумеется, кому-то здесь везет больше, кому-то меньше. Бывает, наверное, и такое, что родители достаточно психологически развиты, чтобы привести в порядок свою собственную систему координат и осознать ее относительность. В этом случае у ребенка будут хорошие шансы избежать очень многих психологических проблем. Но это настолько редкий случай, что им попросту можно пренебречь — редкое исключение из общей закономерности.
Что мы имеем в итоге? Человека во всех смыслах оторванного от реальности. Он видит свое «Я» там, где его нет. Он уверен в контроле над тем, что точно не в его власти. Он видит личную ответственность там, где ее никогда не было. Он чувствует вину за то, что не «совершал», и чувствует гордость за то, чего не «достигал». Его картина мира и человеческих ценностей — чистая фикция, которую он, однако, принимает за реальность. Его жизнь полна конфликтов, и все эти конфликты лишь в его голове. Он пойман в ловушку противоречивых концепций, но совершенно этого не осознает — свои представления, свои концепции он считает своим личным достижением, предметом своего личного тщательного отбора, которым можно и нужно гордиться. Он живет в золотой клетке иллюзий и гордится узорами на ее прутьях.
И именно этот утративший связь с реальностью и запутавшийся человек приходит к психологу или сам начинает искать ответы в психологии, религии или духовности. Но, прежде чем перейдем к разбору этих завалов, еще раз обрисуем общую структуру.
Базовая человеческая обусловленность. На этом этапе в сознание загружаются самые основные концепции, расщепляющие недифференцированное восприятие на смысловые комплексы. Выделяются отдельные объекты восприятия, даются им названия, группируются по различным признакам. Образуются пары противоположностей: горячее/холодное, высокое/низкое, живое/неживое, мужское/женское, удовольствие/неудовольствие и так далее. Но самое важное приобретение на этом этапе, которое придает жесткость и убедительность всем прочим концепциям — это пары внутреннее/внешнее и я/не-я. Как только сознание глубоко воспринимает концепцию собственной отдельности, как если бы это оно само по собственной воле принимало решения, что ему делать, о чем думать, куда смотреть, какие желания хотеть, куда идти и куда не идти, данный этап программирования сознания закончен. Дело сделано.
На выходе мы имеем минимально адаптированное к человеческой жизни существо, полностью убежденное в своей личной автономии и ответственности, способное распознавать объекты и все основные пары противоположностей. И самое для нас главное — сознание теряет связь с бесформенной неделимой реальностью. Прежний взгляд на мир забыт или кажется сном. Его место занимает мир идей и концепций. То, что раньше было выделено и обозначено отдельным словом чисто для удобства коммуникации, вдруг начинает казаться отдельным на сущностном уровне. А то, что было лишь контрастными завитками в едином узоре бытия, превратилось во враждующие пары противоположностей: «мужское и женское» стало «мужским против женского», «внешнее и внутреннее» — «внешним против внутреннего», «я и мир» трансформировалось в «я против мира, а мир против меня».
Первичная социальная обусловленность. На этом этапе происходит внедрение основной абстрактной концепции. Ребенка учат тому, что в мире есть не только теплое и холодное, которое можно действительно ощутить непосредственно, но и правильное и неправильное — условные понятия, которые невозможно никак почувствовать или увидеть, но в которые нужно просто поверить. Сначала это преподносится ненавязчиво — ребенку указывают на то, что такое деление существует в принципе. Потом учат запоминать, что правильно, а что нет. И наконец объясняют, как можно самому определить, что такое «хорошо» и что такое «плохо». А венчает это нагромождение фиктивных идей утверждение о том, что добро должно сражаться со злом: добро и зло не могут сосуществовать, добро должно победить! Это и есть последний гвоздь в гроб относительно здорового до этого сознания. С этого момента начинается невроз — война с Тенью.
Высшая социальная обусловленность. Это уровень высших человеческих и социальных ценностей: дружба, любовь, семья, успех, власть, праведность и тому подобное. Это те игры, в которые предлагается поиграть сознанию. Но преподносятся они не как условные развлечения, вроде футбола или “Формулы-1”, а как реально существующие высшие идеалы, достижение которых обеспечивает уровень счастья, недостижимый более примитивными способами. Таким образом облегчение уже начавшихся страданий из-за собственной внутренней темноты, которую обязательно нужно победить, увязывается с достижением абсолютно условных и ничего незначащих в реальности рубежей. Но уже отравленное концепциями сознание не видит здесь никакого подвоха и действительно готово признать фундаментальную важность того, чего в реальности нет.
Критерием реальности перестает быть фактическая доступность восприятию. В реальности ребенка еще не подвергшегося концептуальной лоботомии реально только то, что достигает его органов восприятия. В реальности взрослого самые важные для него сущности — его «Я», его ценности, его ориентиры и цели — все то, за что он готов сражаться и умереть, никогда не достигало его органов восприятия. Вдумайтесь! Взрослый человек сражается за свою веру. Крестовый поход в защиту собственных иллюзий длиною в целую жизнь.
Все эти уровни — это постепенное погружение в мир концепций, и каждый новый уровень опирается на концепции уровня предыдущего. Чтобы поверить в концепцию личного призвания нужно сначала поверить в концепцию правильного и неправильного, а для этого надо сначала поверить в концепцию отдельного «Я», способного отличить одно от другого и совершить правильный выбор. То есть мы здесь говорим о многократно вложенном сновидении. Сначала нам снится сон про свою отдельность, затем внутри этого сна нам снится сон про существование добра и зла, затем нам снится следующий вложенный сон про призвание, которое надо найти и реализовать. И на каждом уровне вложенности сновидение легко превращается в кошмар, от которого кажется невозможным проснуться.
Что происходит с человеком?
Представьте себе, что человек едет по городу на машине. За рулем. Город большой, движение интенсивное, но не такое, чтобы нельзя было справиться и ехать без лишних приключений. А теперь представьте, что у водителя закрыты глаза, едет он по несуществующему адресу и в навигаторе у него карта другого города. Единственный его реальный ориентир — слух, и это позволяет ему на отдельных участках пути хоть как-то следовать общему потоку, ориентируясь на шум других машин и гудки недовольных водителей. Далеко ли он уедет?
Это, конечно же, излишняя драматизация, но представить общее положение дел вполне позволяет. Человек ДУМАЕТ, что находится в одном месте, хотя в действительности находится в другом. Человек ДУМАЕТ, что адрес, по которому он едет, существует, но в действительности его нет. Человек ДУМАЕТ, что знает, как туда добраться, но его карта не совпадает с территорией. И в любой момент он мог бы разрешить все противоречия, если бы просто открыл глаза. Но — внимание! — он ДУМАЕТ, что они уже открыты. Он не осознает различия между тем, что он ДУМАЕТ о мире, и тем каков мир на самом деле. Чистая психиатрия, которая однако не диагностируется, потому что все остальные вокруг согласились думать об одном и том же одинаковым образом. А к сумасшедшим причисляют лишь тех, кто видит иную иллюзию, чем та, что мерещится большинству. Иллюзия, которую разделяет большинство, с точки зрения медицины, не иллюзия!
У человека есть очень веские основания думать так, как он привык думать. У него полно аргументов, он всю жизнь так думал, и все вокруг думают точно так же. Но это не делает мнимое реальным. Человек ДУМАЕТ, что внешнее отличается от внутреннего, ДУМАЕТ, что добро и зло существуют, ДУМАЕТ, что семья — это важно. Думает и совершенно не обращает внимание, что все эти категории — лишь его ничем не подтвержденная вера. То, что никогда не было объектом его личного восприятия и не воспринималось никем другим, а только мнилось и предполагалось, подменяет собой фактическую реальность. Человек легко и просто принимает ситуацию, где большая часть его самых главных жизненных ориентиров — всего лишь вера, полученная с чужих слов. Он думает, его глаза широко открыты, и он видит настоящую реальность и самую суть вещей, но в действительности он спит и видит сон о самом себе и своей жизни.
На практическом уровне это приводит к тому, что человек постоянно сталкивается в жизни с противоречиями. Он ДУМАЛ, что семья — это святое, но жена почему-то уходит к другому. Он ДУМАЛ, что успех — это путь к счастью, но на пике карьеры обнаруживает себя еще более разочарованным. Он ДУМАЛ, что добродетельность — это правильно, но обнаруживает в себе дьявольские помыслы. Он ДУМАЛ, что все контролирует, но жизнь постоянно ускользает сквозь пальцы. Он много чего ДУМАЛ, но обнаружил, что реальность все время диктует какие-то свои условия, и тогда он чувствует себя ущербным, слабым, некачественным и греховным или же бросается с обвинениями на все вокруг: это с миром что-то не так, это люди его не понимают, это обстоятельства неправильно сложились… и так далее. Конфронтация мира представлений с реальностью.
Чем глубже противоречия между тем, что человек ДУМАЕТ о жизни, и его реальной жизнью, тем больше он страдает. В острых случаях это доходит до серьезных психических расстройств, когда вера в свою (мнимую!) правду оказывается столь сильной, что легче сойти с ума, чем от нее отказаться. И если отчаяние наступает раньше сумасшествия, человек начинает искать ответы. Он обращается за помощью к психологии, философии или религии, пытаясь понять, что он делает не так, и почему мир так отличается от представлений о нем. Если он упрям, то ищет способа прогнуть реальный мир под свои фантазии. Если более чувствителен, то пересматривает некоторые из своих ложных установок и снова бросается в бой. Так или иначе, здесь начинается более-менее осознанная работа над собой, ради которой и было сделано столь затянувшееся вступление.
Чем же занимается психология?
Для начала определимся, что будем понимать под психологией. Речь пойдет о психологии и психотерапии, какой ее видели Фрейд, Адлер, Юнг и все прочие психологи, идущие по их стопам и склонные к аналитическому подходу. Перлз и представители других не интеллектуальных методологий в психотерапии чуть менее подвержены исследуемому затруднению, но они точно так же склонны застревать на уровне общих для всех концепций, не зная как и куда двигаться дальше. Путь йоги и медитации, казалось бы, следует совсем иным маршрутом, но и там тоже происходит застревание. Кто серьезно занимается медитативными практиками, надеюсь, смогут проследить общую логику повествования и самостоятельно понять, о каком застревании идет речь.
Здесь же мы сужаем задачу до обсуждения особенностей аналитического подхода в психотерапии, не претендующей на раскрытие каких-либо духовных истин — то есть о той самой привычной нам психологии, которая обычно и именуется этим словом. Более-менее научная, качественная академическая психология, какой ее преподают в ВУЗах по всему миру. И данная статья в этом смысле уже не совсем психологическая, поскольку рассматривает явления, происходящие за пределами психологии личности, исследованием которой обычно и ограничивается традиционная психология. А здесь мы краем глаза выглядываем за пределы этой самой личности и таким образом посягаем на сферу философских и духовных изысканий.
Итак, в зависимости от уровня подготовки и личных установок психолога, здесь возможны варианты в шутливой форме изложенные в статье о различных типах психологов. Если же переводить все на серьезный лад, то картинка получается следующая.
Психотерапия на уровне социума. Здесь психолог полностью и искренне разделяет все иллюзорные концепции своего пациента. В самом буквальном смысле слова они находятся в одной лодке, и все, что психолог может предложить — это лучшее понимание правил игры и более эффективные навыки игры по этим правилам. На этом уровне работают все возможные коучинговые программы, тренинги уверенного поведения и эффективной коммуникации, рекомендации о том, как победить в споре или завести друзей, как правильно обращаться с женщинами и завоевывать мужчин. И пациент, и психолог находятся в одном и том же сновидении, но последний имеет чуть больше опыта и ловкости в том, как обустроиться в этой условной реальности.
Пациент в результате психологической работы учится более эффективным моделям поведения, добивается лучших результатов в рамках установленных правил и идеалов, и таким образом повышает качество своей жизни. Страдания компенсируются успехами, и общее психическое состояние улучшается. Однако глубоких устойчивых результатов на этом уровне достичь невозможно, потому что сам механизм возникновения страданий остается незатронутым, а иллюзии только еще больше укрепляются. Поддержание приемлемого психологического состояния достигается за счет большого перерасхода энергии, а значит, оно крайне неустойчиво и не может продолжаться долго — в какой-то момент обязательно наступит срыв.
Психотерапия на уровне личности. Здесь психолог видит более широкую картину и ясно осознает, что некоторые общепринятые концепции и многие личные представления пациента далеки от реальности и являются лишь условными верованиями. Соответственно и терапия здесь направлена на расшатывание ложных представлений о жизни, поскольку именно они и вызывают болезненные столкновения пациента с реальностью. На этом уровне вводятся понятия тотальной личной ответственности за свою жизнь, рассматривают проблемы комплекса неполноценности и ложного образа себя в противоположность «себе-настоящему». Происходит осознание и признание своего личного эгоизма. Поднимается проблема завышенной личной значимости.
Пациент здесь освобождается от многих ложных представлений о себе и о жизни и испытывает в результате значительное облегчение. Груз ответственности за проживание жизни по всем правилам становится меньше, потому что самих правил становится меньше. Человек в буквальном смысле может вздохнуть с облегчением и чувствует себя теперь более живым и свободным. И этот результат полностью устойчив, если, конечно, действительно произошел выход за пределы прежних иллюзий, а не смена одной системы убеждений на другую.
Однако, как и на первом уровне, механизм возникновения иллюзий и связанных с ними страданий остается незатронутым. А после отказа от самых грубых и неуклюжих концепций остается еще огромных груз концепций утонченных и красивых, от которых ни психолог, ни пациент отказываться на этом уровне не готовы — здесь они также оказываются в одной лодке и дальше могут только улучшать свои навыки навигации и передвижения на новом более просторном уровне иллюзий.
Психотерапия на уровне самости. Здесь психолог — это человек рискнувший выйти за все социальные рамки и подвергающий сомнению любые представления о жизни. На социальном уровне для него нет ничего святого (в хорошем смысле), а значит он может вывести своего пациента на новый уровень внутреннего благополучия и свободы. Своему клиенту он показывает более просторный мир без цепей и иллюзий, в котором, конечно, более одиноко, но зато живется и дышится гораздо легче и веселей. На этом уровне ставится под сомнение и расшатывается сама система координат, отделяющая правильное от неправильного, добро ото зла. Никаких больше надуманных идеалов. Никаких устойчивых ориентиров. Никаких больше правил игры. Только ужас и смелость быть собой в мире, где все только притворяются.
Пациент, если ему хватает духу столкнуться с жесткой правдой о самом себе и всей жизни, оказывается в новой реальности, где единственным ориентиром является свой собственный вкус и свои заведомо иррациональные мотивы. Человек впервые перестает оглядываться по сторонам и пробует взять жизнь в свои руки. Можно сказать, что здесь он достигает взрослого состояния сознания — становится Человеком, протаптывающим свой собственный путь. Результат этих прозрений тоже полностью устойчивый: скатиться обратно на более глубокий уровень иллюзий практически невозможно.
Но и здесь тоже нечто принципиально важное остается за кадром. И психолог, и пациент готовы не оставить камня на камне от прежней социальной реальности, но совершенно не готовы отказаться от последней «истинной веры» — веры в себя, в свою личность, в свою отдельность, в свою смелую волю. А значит оба они остаются узниками своих иллюзий. Их цепи длиннее, их глаза открыты шире, чем у других, но все-таки они остаются на привязи. Фактически они почти уже не сталкиваются со страданиями. Ни один человек из прежнего социального мира не может причинить им боль, потому что им насквозь видна иллюзорность чужих взглядов и оценок. Но все же что-то не дает им покоя и заставляет их продолжать страдать: чувствовать напряжение, страх и беспокойство по поводу своего бытия.
Где-то здесь и начинается то застревание, о котором нужно рассказать. Даже достигнув дна в психологической работе, психолог, пациент или самокопатель оказываются в растерянном состоянии. Никаких иллюзий на свой собственный счет вроде бы не осталось. Нет никакой больше веры в социальные общечеловеческие ориентиры. Но и покоя на душе тоже нет. Тогда и начинается хождение по кругу: новый раунд перекапывания уже вспаханного поля, в надежде, что найдется тот камень преткновения, который не дает душе обрести покой. Опыт прошлых освобождающих переживаний, когда очередная рухнувшая иллюзия наполняет сознание свежестью и открывает новую степень свободы, заставлять вновь и вновь повторять отработанную процедуру — бесконечно копаться в себе в поиске оставшихся без внимания темных углов.
Это и есть предел той психологии, которая и сама существует лишь во сне и является его порождением. Может ли она помочь пробудиться от этого сна? Большая часть инструментов психологии предназначена для распутывания иллюзий внутри иллюзий. Потому что и сами эти инструменты в конечном счете опираются на иллюзорную картину мира, а значит, в лучшем случае, позволят навести порядок внутри сновидения и превратить кошмар в более-менее терпимую драму. В психологии нет инструмента пробуждения, потому что вся работа проходит в рамках концептуальной мнимой реальности.
Более того, достижение упомянутого дна в психологической работе тоже не является обязательным. Психология необходима там, где происходят острые конфликты между иллюзией и реальностью, поскольку позволяет так или иначе снять болевой синдром и обеспечить снижение частоты и интенсивности дальнейших подобных столкновений. В этом же смысле нужна и медицина, позволяющая быстро и эффективно вылечить болезнь и возвращающая человека в строй полным сил и энергии. Но погоня за идеальным физическим здоровьем бессмысленна: на это можно потратить всю жизнь, ожидая, что достижение идеала что-то принципиально изменит. Но не изменит ведь! Наоборот, погоня за здоровьем может подменить собой решение более важных проблем и вообще саму жизнь. Так и с психологией: идеальное здоровье — миф и ненужная вершина, достижение которой, если оно вообще возможно, ничего принципиально не меняет. Идеальное физическое и психическое состояние — это не то, что решает все проблемы разом и навсегда избавляет от страданий, это просто точка после которой придется искать новое объяснение собственной несчастности.
Для того, чтобы жить и двигаться по пути раскрытия сознания, не нужно идеальное состояние, нужно достаточно хорошее состояние, когда ни на физическом, ни на психологическом уровнях нет хронических болей, которые бы отвлекали от основной работы. А когда боли нет, дальнейшая полировка здоровья — пустая трата сил. С этого момента достаточно общей профилактики, а основные усилия стоит направить на какую-нибудь более практически значимую задачу. Залечивать себя до смерти — последнее дело.
Так вот, с момента достижения достаточного уровня здоровья и равновесия, если на душе не наступает покой, и жизни на текущем уровне сознания почему-то для счастья не хватает, нет большого смысла углубляться в дальнейшую психологическую работу. Она уже свое дело сделала — обеспечила отсутствие острых психологических болей и внутренних конфликтов. Углубление работы теперь будет работать ровно в обратном направлении — развенчивая одни иллюзии, она будет укреплять другие, более глубокие и опасные.
То, что здесь происходит, объяснить уже довольно сложно. Возьмем, например, идеал социального успеха. Если человек глубоко верит, что успех сделает его счастливым, то рано или поздно это убеждение по нему ударит, причинит боль, приведет к разочарованию. Если мы видим ситуацию со стороны и ясно понимаем, что успех и счастье никак между собой не связаны, то мы можем попробовать донести это понимание до человека и выдернуть его из этого сна про погоню за успехом. Это будет хорошо — микропробуждение. Но если мы сами верим в важность успеха и начинаем объяснять человеку, как его достичь, или спорить с ним о критериях успеха, то мы спим вместе с ним и своим серьезным спором об успехе еще больше укрепляем сновидение — его и свое собственное. Любое внимание, уделенное содержанию иллюзии, делает эту иллюзию только крепче, питает ее энергией. А чтобы развеять иллюзию нужно нечто ровно противоположное — лишение ее кислорода. Иллюзия теряет свою вещественность только тогда, когда она поставлена под сомнение, когда к ней подорвано доверие, и когда в результате недоверия она лишается прежнего объема внимания.
Проблема существующая на плоскости не может быть решена с помощью инструментов, действующих в этой же плоскости. Настоящее решение требует перехода в новое измерение: к более широкой и объемной точке зрения, с которой прежняя проблема не то что разрешается, а обнаруживается как нечто изначально мнимое, иллюзорное, то, чего никогда не было.
Здесь и спотыкается психологическая работа. Расчистив пространство от болезненных конфликтов, она продолжает накачивать энергией и вниманием ту самую иллюзию, с которой вообще все началось. Не забыли еще? Первый уровень обусловленности, когда возникает и пускает корни идея отдельного «Я», которое может совершать произвольные усилия от своего имени — корень всего зла и всех последующих иллюзий. Психологическая работа, оставаясь в своих обычных рамках, где идет процесс откапывания личностных иллюзий, с другой стороны, неизбежно подпитывает идею отдельного «Я», которое проделывает всю эту работу и стремится очиститься. Но можно ли потушить пожар бензином?
К сожалению, именно здесь очень просто застрять и застрять на многие годы, надеясь, что если довести процесс самоанализа (или медитации) до предела, то это изменит жизнь принципиальным образом. Но в сущности это ситуация пропущенного поворота, где вместо короткой хорошо асфальтированной дороги, выбирается извилистый живописный маршрут, по которому так привычно и приятно передвигаться. Любимая практика — та или иная — подменяет собою цель всего путешествия и может превратиться в бесконечное блуждание по любимым местам, вместо того, чтобы одним рывком достигнуть самой вершины. То, что раньше крушило иллюзии и освобождало, само становится золотой клеткой, в которой человек остается до самой смерти, так и не достигнув своей настоящей цели.
Последний рывок?
Не верьте здесь на слово — проследите за общей логикой и проверьте сами. Все это время мы говорили о том, что человек в процессе своего становления постепенно погружается во все более глубокий сон, разворачивающийся на базе всевозможных и абсолютно условных концепций. Но когда он спит, прежняя условность становится осязаемой реальностью. Патриотизм, который, по мнению одного известного циника, есть не более чем верность недвижимости, внутри сновидения превращается в осязаемое не подвергаемое никакому сомнению чувство, ради удовлетворения которого человек запросто пойдет на смерть. Но есть ли какой-нибудь патриотизм за пределами сна? Что случится с человеком, который не успел сложить голову за Родину, и однажды проснулся? Не ахнет ли он от абсурдности своей прежней веры? Не почувствует ли он себя освободившимся от бремени?
То есть мы говорили о том, как формируется сновидение, и о том, что в определенный момент времени оно заканчивается, обнажая лежащую под ним реальность. Процесс пробуждения от иллюзий ничего особенно таинственного из себя не представляет. Каждый человек, даже если он никогда не занимался психологией, постоянно сталкивается с возникновением иллюзий и их развенчанием. Это совершенно обычное дело! Кто-то вам что-то пообещал, а потом вас подвел, и та иллюзия, которая заставила вас поверить словам этого человека, рухнула. Раньше вам снился сон, что человеку можно верить на слово, а теперь вы проснулись и понимаете, что это был лишь сон. А может быть вы когда-то искренне верили во власть денег или в вечную любовь и впадали в соответствующий прекрасный сон, но, однажды, крепко разбив лоб о реальность, вы проснулись и теперь понимаете, что это была фикция, ложное воззрение. А если вы все-таки всерьез занимались психологической работой, то у вас должна быть масса своих примеров, где вы просыпались даже из очень глубоких иллюзий, в которых пребывали годами и десятилетиями.
Сновидения заканчиваются, и в этом нет ничего особенного! И теперь из этой точки и безо всякой лишней мистификации посмотрите на нашу проблему. Если мы вполне можем планомерно демонтировать свои иллюзии и преодолеть огромные пласты социальной обусловленности, то неужели это такая большая проблема — разрушить или развеять первичную иллюзию собственной отделенности, с которой начался весь этот цирк? И будет ли метод сброса этой иллюзии чем-то отличаться от того метода, которым мы когда развеяли идею патриотизма или чего-то там еще?
Смотрите внимательно! У нас у всех есть огромный опыт создания иллюзий и избавления от них. И мы можем быть вполне уверены, что все иллюзии устроены абсолютно одинаково — об этом тоже говорит наш собственный опыт. Тогда будет верным предположение о том, что способ пробуждения от самой простой иллюзии ничем не должен отличаться и в случае иллюзии, кажущейся самой большой и сложной. Так? Остается последний вопрос, ответ на который тоже должен быть понятен из данного текста: каким образом мы развеиваем иллюзии? Какое именно усилие приводит к тому, что иллюзия, казавшаяся когда-то неприступной крепостью, становится прозрачной и исчезает сама собой?
Если вы когда-то верили в институт брака, власть денег или большую светлую любовь, а потом в этом разуверились, то как это произошло? Вспомните и проследите! Вероятно, в один прекрасный или ужасный момент случилось событие, которое по вам сильно ударило. Вы ждали одного развития событий, а повернулось все совершенно иначе. Ваше предсказание, основанное на ваших предположениях о жизни, в реальности не оправдалось. Может быть это произошло десять раз, прежде чем вы крепко задумались, но все-таки этот момент настал, и вы сами себе задали сакраментальный вопрос: а не иллюзия ли это? В какой-то момент вы естественным образом усомнились в том, что раньше казалось несомненным, аксиомой, абсолютной и неопровержимой данностью. И как только возникло это сомнение, иллюзии конец. Быть может, не в тот же день, но если червячок сомнения поселился, то вскоре за ним придут другие, и теперь уже неизбежно наступит момент, когда они полностью источат иллюзию изнутри, и она с громким треском рухнет, оставив о себе лишь смутное воспоминание.
Иллюзия существует и питается вниманием, уделенным ее содержанию. Вы смотрите сон, сопереживаете приключениям персонажа, и тем самым кормите и укрепляете это сновидение. Но стоит однажды вам переключить внимание с содержания сюжета на вопрос о том, а не иллюзия ли все это, то не за горами тот момент, когда вы сами дадите утвердительный ответ на этот вопрос. Раньше вы верили в любовь, и пока вы находились внутри этой веры, любовь была вашей реальностью. Но когда вы повзрослели и проснулись, вы легко увидите, что это была всего лишь вера. Это и есть то самое переключение внимания с сюжета сновидения на сам факт сновидения. Так рушатся все иллюзии: сначала мы смотрим внутрь иллюзии и оказываемся в вымышленном мире, а потом задаемся вопросом, не дурим ли мы сами себя, и вскоре просыпаемся — обнаруживаем, что действительно просто заигрались.
В работе с психологом это проделывается проще, потому что есть человек, воспринимающий ситуацию с более широкой точки зрения. Ему проще навести внимание пациента на нестыковки и противоречия между его взглядами и реальностью. Отсюда у него и возникают плодотворные сомнения, которые разъедают иллюзию изнутри. Затем следующая иллюзия и следующая, и следующая, пока сам психолог не упрется в свои пределы и уже больше не сможет показать пациенту ничего нового. Но это не значит, что без психолога никак. Психологическая работа вполне может проделываться полностью автономно и самостоятельно (кстати, набираем очередную группу на соответствующий практический курс!). Иллюзии можно разглядеть и безо всякой посторонней помощи, находясь прямо посреди сновидения. Для этого нужно, конечно, какое-то первичное сомнение, но загляните себе внутрь — вы просто переполнены сомнениями, от которых просто научились прятаться.
Итак, ни одна концепция не выдерживает прямого взгляда на нее. Единственная причина, по которой люди продолжают жить во сне, это то, что им в голову не приходит такая светлая мысль — посмотреть внимательно на то, что кажется неопровержимой истиной. Любовь ли это, успех, патриотизм — любое из ваших верований — стоит на них взглянуть в упор, не погружаясь в хитросплетение разворачивающихся внутри них сюжетов, тут же развеивается, как дым на ветру.
Это работает с концепциями социального уровня и с абсолютной такой же эффективностью работает в отношении того, что выше названо базовой человеческой обусловленностью. Иллюзия свободы воли, собственной отдельности и своего «Я» как главного двигательного центра и наблюдательного пункта, разваливается так же легко и просто, как вера в идеалы коммунистической партии, большую светлую любовь, смысл жизни, личное призвание и всякую прочую чепуху, которую вы, вероятно, давным-давно уже проходили. Никакой разницы. Никакой особой сложности. Вопрос только в том, обнаружите ли вы в себе сомнение, направленное против всех этих концепций или и дальше будете прятаться. И это не оговорка! Речь не о том, что сомнение может быть или не быть, а именно о том, признаетесь ли вы себе в нем. Это сомнение есть абсолютно у всех, потому что каждая иллюзия оставляет за собой след из сомнений, и чем масштабней обман, тем более кровавый след за ним следует.
Что это за сомнение? Вам оно отлично знакомо!
Это. Ваше. Сомнение. В себе.
Готовы туда нырнуть? Нет, не в очередной виток психоанализа! Не внутрь измусоленного сюжета о собственной некачественности, а туда, куда в конечном счете ведут все сомнения на свой собственный счет — к факту своего бытия. Готовы ли вы дать ход сомнениям, что вся ваша жизнь от начала и до конца — ложь? Готовы ли вы признаться, что видите у себя внутри зияющую пустоту, которая ставит под сомнение все ваше бытие? Готовы ли признаться, что все ваши усилия — это попытка избежать этой пустоты, небытия? И можете ли вы со всей серьезностью допустить, что «Я», читающее этот текст — всего лишь бесплотная концепция, в которую вы погрузились и заснули? Что, если нет никакого «Я»? Что, если все происходит само по себе? Буквально. Не по воле бога или вашего бессознательного, а вообще само. Без руководителя. И даже без наблюдателя. Что, если «Я» — это фикция? Проверьте…
P. S.
Еще раз: проблема не в том, что некоторые иллюзии особенно сложно разглядеть и развеять, а только в том, что в отношении некоторых иллюзий не приходит в голову идея взглянуть на них повнимательнее…
Из обсуждений на форуме:
Вопрос: Короче, я хочу гарантий) Хочу быть уверена, что то, что я обрету «там» за чертой, понравится мне не меньше, чем обычная непробужденная жизнь.
Ты смотришь на все это странным образом — будто бы кто-то кого-то уговаривает. На самом деле, ничего такого. Все, что в статье написано, написано для тех, кому гарантии не нужны и кто уже втянут в этот процесс по уши и не по своему произвольному выбору. Так что с позиции сомнений, тревог и потребности в гарантиях эту тему рассматривать вообще бессмысленно. Для кого-то когда-то никакого другого пути в жизни не остается — тогда и становятся полезны всякие подсказки, как и на что обратить внимание, чтобы не застрять.
Вопрос: Олег, скажи пожалуйста, что дало лично тебе осознание того факта,что «вся ваша жизнь от начала и до конца — ложь»? Конечно, это сложно объяснить непосвященным, но все же.
Дело не в этом. Не в том, ложь или не ложь. А в том — следуя контексту статьи — что то глубинное сомнение в себе, которое могло бы помочь обнаружить базовые иллюзии, натыкается именно на этот страх — меня нет, жизнь прожита впустую, все ложь. Но это не действительное положение дел, а тот страх, у которого глаза велики и который видит в этой перспективе погружения в пустоту и угрозу смерти. Чтобы сделать здесь шаг вперед, нужно набраться духу переступить через этот страх. И то, что будет за ним, совершенно не похоже на то, чем казалось. Жизнь не ложь. С жизнью все в порядке. Ложью является собственная личность и повествование от первого лица. Это открытие переворачивает всю картину жизни с ног на голову… или, точнее, наоборот — наконец-то расставляет все по местам.
Так что нет такого осознания, что жизнь — ложь, и, соответственно, никуда оно не ведет. Это просто адское пламя нарисованное на холсте, закрывающем проход в какое-то совсем другое место.
